Летнее солнцестояние — день особенный, волшебный. 

В самую короткую ночь в году происходят удивительные события. И пока обычные горожане реального мира гуляют по набережным и катаются на корабликах по невской глади, в Потаенном Петербурге проходит свой праздник. 

Феерия белой ночи

Феерия белой ночи устраивается каждый год на пике лета, в самую короткую ночь, в лучших традициях празднеств петровской эпохи — с музыкой, салютом из петропавловской пушки и фейерверками. На это восхитительное и торжественное действо приглашаются все обитатели Потаенного Петербурга, но все же главные его участники — все реки, речушки и каналы Северной столицы. Санкт-Петербург — порт у выхода в море, однако традиционно это не столько морской, сколько речной город.

Нева — главное действующее лицо праздника. Она подлинная хозяйка этих мест, наделенная характером и душой. В Потаенном Петербурге все духи, образы, существа и сущности могут иметь человеческое тело, потому и Нева предстает в облике величественной молодой красавицы в костюме петровских времен. Но и ее родственники: рукава, притоки, каналы и канавки — также блистают на праздники. Самые озорные из них участвуют в грандиозных гонках на гиппокампах — полуконях-полурыбах. Соревнования эти устраиваются между стрелкой Васильевского острова, Петроградской стороной и левым берегом, и целые толпы собираются на набережных, чтобы узнать победителя.

Праздник начинается обычно в полночь, когда Медный всадник сходит со своего коня, спускается с Гром-камня и поднимается на борт своего любимого Ботика, который ему подгоняют из Петропавловской крепости. Все это время гремят фейерверки, а с набережной долетают радостные крики: “Виват!”

Праздник на воде длится до утренней зари, то есть до половины четвертого утра, но и после восхода веселье не прекращается.

Елисей и Василиса, чьи трогательные кошачьи фигурки в реальном мире застыли на карнизах домов, стоящих друг напротив друга в начале Малой Садовой, в эту белую ночь гуляют по Потаенному Петербургу, то в виде котиков, то в человечьем обличье. Обычно они не ходят к Неве, где собираются все главные мифические обитатели Великого Города, его покровители, хранители, властители. Кот и кошка идут вглубь кварталов, наслаждаясь тишиной и волшебством белой ночи. 

Львиное братство — сообщество многочисленных петербургских львов, а также их химер: сфинксов, грифонов, Ши-Цза — всерьез не воспринимало котов, несмотря на биологическое родство. Эти величественные и пафосные создания считали себя хозяевами города, не признавая, Петербург принадлежит другим, более миниатюрным животным — котам, которых все любят и которым все служат. Котики подчинили себе двуногих, а потому были горды собой и чувствовали над ними свое превосходство. Только львы все равно смотрели на котов свысока.

Елисей и Василиса спрыгнули с карнизов на Невский и двинулись вдоль Садовой улицы. Важная улица, в прежние времена считавшаяся самой длинной. Начинаясь у таинственного Михайловского замка, она пересекала и блистательный Невский проспект, и мрачную Гороховую. Пафосный Гостиный двор, жульнический Апраксин двор, Сенная площадь — средоточие людских пороков. Какое дело до всего этого котикам? У них своя жизнь. 

Елисей и Василиса пробегали на мягких лапках через Сенную, место, за свою историю повидавшее всякое. Вряд ли они ожидали встретить здесь что-то или кого-то, способного их удивить. Как вдруг волна внезапного холода подняла на их спинках дыбом шерсть. Котики остановились, насторожились, выгнув хвосты. 

Мимо них, прямо через площадь в сторону Гороховой шла удивительная дама. Накидка из звериного меха покрывала ее плечи, на груди висело ожерелье из костей, а на голове — удивительно сложный головной убор, напоминающий корону, припорошенный снегом, несмотря на летнюю погоду, В руках она держала длинный посох. 

Елисей и Василиса никогда не видели эту женщину. Кто она? Чародейка? Ведьма? Королева? Вид ее был не петербургский. Так может, пришла она из более древних языческих времен? О королевы веяло холодом, страхом и тревогой. 

Елисей и Василиса поспешили свернуть в сторону, выбежали на набережную и помчались вдоль извилистого канала Грибоедова. В них проснулся животный страх, инстинкт самосохранения. 

Они остановились у Подьяческого моста. Чтобы успокоиться и почувствовать себя более уверенными, они приняли человеческий облик. Отдышавшись, свернули на Большую Подьяческую.

— Ты чувствуешь, что что-то не так? — спросила Василиса.

— Как будто между мирами границы стерлись и можно попасть…

Елисей не успел договорить, он будто провалился в яму. Полет его был тем более заметным, что через мгновение он словно очнулся на тротуаре на высоте кошачьих лап. Все верно, здесь он был настоящим котом. Василисы поблизости не наблюдалось, зато ходили обычные люди. Это был реальный Петербург, такой же, как на Малой Садовой, где он сидит на карнизе в качестве статуи. Только сейчас он был живым. Елисей воскликнул: “Что это такое?!”, но из его уст вырвалось только: “Мяу”.

Он попытался обернуться человеком, но у него ничего не вышло. Тогда он огляделся, чтобы понять, где он находится. Место было то же, где они только что были с Василисой, Большая Подьяческая, недалеко от Подьяческого моста. 

Мимо проехала машина, и перепуганный котик забился за водосточную трубу. Что-то блеснуло у стены дома в пыли, какая-то маленькая блестящая штучка. Елисей осторожно тронул ее лапкой, и она покатилась. Он тронул еще, чуть поддав снизу, Штучка отскочила, забавно бренча по асфальту. И котик уже не мог совладать со своими инстинктами.

— Котя, что это у тебя? — раздался сверху чей-то мужской голос, и Елисей вмиг вспомнил о своем страхе, рванулся вперед, ударился боком о стенку и… вновь очутился в Потаенном Петербурге рядом с Василисой.

— Елисей! Где ты был? Я так за тебя испугалась! 

Елисей все еще был на четырех лапах, но он быстро обернулся человеком и сказал:

— Что-то не так, что-то сломалось…

— Надо спросить у львов, — заключила Василиса.

Они быстро пошли к соседнему Львиному мостику. Четверка львов, сидящих у его основания, в задумчивости переминалась с лапы на лапу.

— Сидите? Караулите? — чуть насмешливо спросила Василиса.

— Что случилось? — серьезно поинтересовался Елисей, заметив недоумение во взгляде львов.

— Р-р-р, кто-то снял Заставы, — отметил лев по имени Мурмураций. — Кто-то убрал границы между мирами.

— Ничего себе! — воскликнула Василиса. — А кто Заставы-то охраняет?

— Как кто? Сфинксы, — буркнул другой лев.

— Так пойдемте их и спросим, — воскликнул Елисей.

И они помчались в сторону Васильевского острова — через Львиный переулок и Юсуповский сад, через Поцелуев мост, мимо Новой Голландии к Благовещенскому мосту. Но в самом начале моста их остановили. Золотой Ангел, следивший за порядком на феерии слетел с небес прямо на пути их движения,

— Куда вы спешите? Гуляйте спокойно по набережной. На Васильевском острове слишком много гостей праздника. Не надо вам туда.

 — Мы к сфинксам. Мы хотим сказать им кое-что важное, — запротестовал Мурмураций.

— А Абидоса и Радамеса вообще не следует беспокоить во время феерии.

Мурмурацию, Василисе и Елисею пришлось остаться на левом берегу.

Император уже взошел на борт своего Ботика и двинулся к Стрелке Васильевского острова, к самому широкому речному разливу.

Ангел заметил, как от Сенатской площади против течения Невы умчался чей-то быстрый гиппокамп, унося на себе одну из рек. На миг ему показалось, что это Нева, но обернувшись, он увидел Неву на Ботике рядом с Петром.

И тут началось нечто невообразимое. Внезапно поднялись гигантские волны, хотя никакого ветра не было. Парусники на Неве накренились, как на картине у Айвазовского, а гиппокампы со всадниками в страхе разбежались в разные стороны. 

Шторм длился минут десять и вскоре закончился. Что это было? Землетрясение? Цунами? Неизвестно.

Когда волны улеглись, Мурмурация сказал котикам:

— Видите, что происходит. Нельзя терять время. Нужно предупредить сфинксов. Ну и что, что закрыли мосты. Я умею плавать. А вы в кошачьем облике заберетесь мне на спину.

И хотя Елисей и Василиса не любили воду и боялись ее, они все же пересилили себя и согласились.

Они плыли через Неву к пристани у университета и уже почти добрались до берега, когда внезапно что-то плюхнулось в воду рядом с ними. Это был человек в кожаной куртке. Мурмураций удивленно взглянул на него и  протянул утопающему лапу, 

Через несколько минут лев выбрался на берег, оставил спасенного на пристани, а сам умчался к сфинксам, увлекая за собой котов.

 Мурмураций наконец добежал до Академии художеств. Котики не отставали за ним. И здесь на Университетской набережной они заметили в небе грифона, который держал в лапах рогатого мужчину.

— Что-то происходит! — сказал лев Василисе и Елисею. — Это грифоны из аптеки Пеля. Надо выяснить.

И дальше сводная группа кошачьих устремилась на 7 линию.

Возле аптеки они заметили молодого парня с гитарой. Мурмураций подошел к нему поговорить, а котики перешли Большой проспект и пошли дальше по 6-7 линии. Навстречу им попалась молодая женщина, спешившая в аптеку.