Летнее солнцестояние — день особенный, волшебный. 

В самую короткую ночь в году происходят удивительные события. И пока обычные горожане реального мира гуляют по набережным и катаются на корабликах по невской глади, в Потаенном Петербурге проходит свой праздник. 

Феерия белой ночи 

Феерия белой ночи устраивается каждый год на пике лета, в самую короткую ночь, в лучших традициях празднеств петровской эпохи — с музыкой, салютом из петропавловской пушки и фейерверками. На это восхитительное и торжественное действо приглашаются все обитатели Потаенного Петербурга, но все же главные его участники — все реки, речушки и каналы Северной столицы. Санкт-Петербург — порт у выхода в море, однако традиционно это не столько морской, сколько речной город.

Нева — главное действующее лицо праздника. Она подлинная хозяйка этих мест, наделенная характером и душой. В Потаенном Петербурге все духи, образы, существа и сущности могут иметь человеческое тело, потому и Нева предстает в облике величественной молодой красавицы в костюме петровских времен. Но и ее родственники: рукава, притоки, каналы и канавки — также блистают на праздники. Самые озорные из них участвуют в грандиозных гонках на гиппокампах — полуконях-полурыбах. Соревнования эти устраиваются между стрелкой Васильевского острова, Петроградской стороной и левым берегом, и целые толпы собираются на набережных, чтобы узнать победителя.

Праздник начинается обычно в полночь, когда Медный всадник сходит со своего коня, спускается с Гром-камня и поднимается на борт своего любимого Ботика, который ему подгоняют из Петропавловской крепости. Все это время гремят фейерверки, а с набережной долетают радостные крики: “Виват!”

Праздник на воде длится до утренней зари, то есть до половины четвертого утра, но и после восхода веселье не прекращается.

Елисей и Василиса, чьи трогательные кошачьи фигурки в реальном мире застыли на карнизах домов, стоящих друг напротив друга в начале Малой Садовой, в эту белую ночь гуляют по Потаенному Петербургу, то в виде котиков, то в человечьем обличье. Обычно они не ходят к Неве, где собираются все главные мифические обитатели Великого Города, его покровители, хранители, властители. Кот и кошка идут вглубь кварталов, наслаждаясь тишиной и волшебством белой ночи. 

Львиное братство — сообщество многочисленных петербургских львов, а также их химер: сфинксов, грифонов, Ши-Цза — всерьез не воспринимало котов, несмотря на биологическое родство. Эти величественные и пафосные создания считали себя хозяевами города, не признавая, Петербург принадлежит другим, более миниатюрным животным — котам, которых все любят и которым все служат. Котики подчинили себе двуногих, а потому были горды собой и чувствовали над ними свое превосходство. Только львы все равно смотрели на котов свысока.

Елисей и Василиса спрыгнули с карнизов на Невский и двинулись вдоль Садовой улицы. Важная улица, в прежние времена считавшаяся самой длинной. Начинаясь у таинственного Михайловского замка, она пересекала и блистательный Невский проспект, и мрачную Гороховую. Пафосный Гостиный двор, жульнический Апраксин двор, Сенная площадь — средоточие людских пороков. Какое дело до всего этого котикам? У них своя жизнь. 

Елисей и Василиса пробегали на мягких лапках через Сенную, место, за свою историю повидавшее всякое. Вряд ли они ожидали встретить здесь что-то или кого-то, способного их удивить. Как вдруг волна внезапного холода подняла на их спинках дыбом шерсть. Котики остановились, насторожились, выгнув хвосты. 

Мимо них, прямо через площадь в сторону Гороховой шла удивительная дама. Накидка из звериного меха покрывала ее плечи, на груди висело ожерелье из костей, а на голове — удивительно сложный головной убор, напоминающий корону, припорошенный снегом, несмотря на летнюю погоду, В руках она держала длинный посох. 

Елисей и Василиса никогда не видели эту женщину. Кто она? Чародейка? Ведьма? Королева? Вид ее был не петербургский. Так может, пришла она из более древних языческих времен? О королевы веяло холодом, страхом и тревогой. 

Елисей и Василиса поспешили свернуть в сторону, выбежали на набережную и помчались вдоль извилистого канала Грибоедова. В них проснулся животный страх, инстинкт самосохранения. 

Они остановились у Подьяческого моста. Чтобы успокоиться и почувствовать себя более уверенными, они приняли человеческий облик. Отдышавшись, свернули на Большую Подьяческую.

— Ты чувствуешь, что что-то не так? — спросила Василиса.

— Как будто между мирами границы стерлись и можно попасть…

Елисей не успел договорить, он словно растворился в воздухе. Василиса в панике прижалась к стене дома. Прошло несколько десятков секунд, прежде чем она вышла из шока и стала метаться по улице и звать Елисея.

И вдруг он снова возник у стены, слегка пришибленный в кошачьем обличье. 

— Елисей! Где ты был? Я так за тебя испугалась! 

Елисей все еще был на четырех лапах, но он быстро обернулся человеком и сказал:

— Что-то не так, что-то сломалось…

— Надо спросить у львов, — заключила Василиса.

Быстро пошли к соседнему Львиному мостику. Четверка львов, сидящих у его основания, в задумчивости переминалась с лапы на лапу.

— Сидите? Караулите? — чуть насмешливо спросила Василиса.

— Что случилось? — серьезно поинтересовался Елисей, заметив недоумение во взгляде львов.

— Р-р-р, кто-то снял Заставы, — отметил лев по имени Мурмураций. — Кто-то убрал границы между мирами.

— Ничего себе! — воскликнула Василиса. — А кто Заставы-то охраняет?

— Как кто? Сфинксы, — буркнул другой лев.

— Так пойдемте их и спросим, — воскликнул Елисей.

И они помчались в сторону Васильевского острова — через Львиный переулок и Юсуповский сад, через Поцелуев мост, мимо Новой Голландии к Благовещенскому мосту. Но в самом начале моста их остановили. Золотой Ангел, следивший за порядком на феерии слетел с небес прямо на пути их движения,

— Куда вы спешите? Гуляйте спокойно по набережной. На Васильевском острове слишком много гостей праздника. Не надо вам туда.

 — Мы к сфинксам. Мы хотим сказать им кое-что важное, — запротестовал Мурмураций.

— А Абидоса и Радамеса вообще не следует беспокоить во время феерии.

Мурмурацию, Василисе и Елисею пришлось остаться на левом берегу.

Император уже взошел на борт своего Ботика и двинулся к Стрелке Васильевского острова, к самому широкому речному разливу.

Ангел заметил, как от Сенатской площади против течения Невы умчался чей-то быстрый гиппокамп, унося на себе одну из рек. На миг ему показалось, что это Нева, но обернувшись, он увидел Неву на Ботике рядом с Петром.

И тут началось нечто невообразимое. Внезапно поднялись гигантские волны, хотя никакого ветра не было. Парусники на Неве накренились, как на картине у Айвазовского, а гиппокампы со всадниками в страхе разбежались в разные стороны. 

Шторм длился минут десять и вскоре закончился. Что это было? Землетрясение? Цунами? Неизвестно.

Когда волны улеглись, Мурмурация сказал котикам:

— Видите, что происходит. Нельзя терять время. Нужно предупредить сфинксов. Ну и что, что закрыли мосты. Я умею плавать. А вы в кошачьем облике заберетесь мне на спину.

И хотя Елисей и Василиса не любили воду и боялись ее, они все же пересилили себя и согласились.

Они плыли через Неву к пристани у университета и уже почти добрались до берега, когда внезапно что-то плюхнулось в воду рядом с ними. Это был человек в кожаной куртке. Мурмураций удивленно взглянул на него и  протянул утопающему лапу, 

Через несколько минут лев выбрался на берег, оставил спасенного на пристани, а сам умчался к сфинксам, увлекая за собой котов

 Мурмураций наконец добежал до Академии художеств. Котики не отставали за ним. И здесь на Университетской набережной они заметили в небе грифона, который держал в лапах рогатого мужчину.

— Что-то происходит! — сказал лев Василисе и Елисею. — Это грифоны из аптеки Пеля. Надо выяснить.

И дальше сводная группа кошачьих устремилась на 7 линию.

Возле аптеки они заметили молодого парня с гитарой. Мурмураций подошел к нему поговорить, а котики перешли Большой проспект и пошли дальше по 6-7 линии. Навстречу им попалась молодая женщина, спешившая в аптеку.