Петропавловская крепость — сердце Санкт-Петербурга. Именно здесь, на Заячьем острове Петр Первый велел заложить крепость, а рядом с ней, на соседнем острове, стали расти первые городские кварталы. Говорят, что, когда Петр рассердился на не слишком проворных строителей крепости, маленький зайчик прыгнул ему на руки и тем самым смягчил его гнев. Так или иначе, зайцев на Заячьем острове любят и ценят. И самый знаменитый из них — заяц Арсений, что сидит на выступающем из воды бревне у Иоанновского моста. Его имя образовано из букв финского названия острова — Енисари.

В Потаенном Петербурге Арсения ценят за его жизнерадостный характер и общительность. Можно сказать, что он душа компании всего того большого сообщества духов и существ, обитавших в крепости. Даже мрачные террористы — заключенные казематов, которых держал под замком местный Петр, обожали его шуточки, что иногда подкидывал за решетку.

Раз в год дух Петра устраивает для обитателей Потаенного Петербурга грандиозный праздник. В этот день Навигация, девушка с веслом с крыши Ботного домика — подгоняет “дедушку русского флота” — ботик Петра Первого к Сенатской площади. Там на его борт торжественно взойдет Петр, воплощенный Медный всадник. И только Шемякинский Петр останется в крепости следить за порядком.

Феерия белой ночи

Феерия белой ночи устраивается каждый год на пике лета, в самую короткую ночь, в лучших традициях празднеств петровской эпохи — с музыкой, салютом из петропавловской пушки и фейерверками. На это восхитительное и торжественное действо приглашаются все обитатели Потаенного Петербурга, но все же главные его участники — все реки, речушки и каналы Северной столицы. Санкт-Петербург — порт у выхода в море, однако традиционно это не столько морской, сколько речной город.

Нева — главное действующее лицо праздника. Она подлинная хозяйка этих мест, наделенная характером и душой. В Потаенном Петербурге все духи, образы, существа и сущности могут иметь человеческое тело, потому и Нева предстает в облике величественной молодой красавицы в костюме петровских времен. Но и ее родственники: рукава, притоки, каналы и канавки — также блистают на праздники. Самые озорные из них участвуют в грандиозных гонках на гиппокампах — полуконях-полурыбах. Соревнования эти устраиваются между стрелкой Васильевского острова, Петроградской стороной и левым берегом, и целые толпы собираются на набережных, чтобы узнать победителя.

Праздник начинается обычно в полночь, когда Медный всадник сходит со своего коня, спускается с Гром-камня и поднимается на борт своего любимого Ботика, который ему подгоняют из Петропавловской крепости. Все это время гремят фейерверки, а с набережной долетают радостные крики: “Виват!”

Праздник на воде длится до утренней зари, то есть до половины четвертого утра, но и после восхода веселье не прекращается.

21 июня днем Арсений, как обычно, днем стоят на своем посту возле Иоанновского моста и наблюдал за всеми гостями Петропавловской крепости. Это была его святая обязанность. Заяц не мог допустить, чтобы в самое сердце Петербурга проник кто-то посторонний с недобрыми намерениями.

И вдруг он увидел  одну очень странную особу. Это была худая и бледная женщина в широкой рубахе и со спутанными волосами. Пере двигалась она в реальном мире, но, заметив Арсения в воде, она остановилась, легко нырнула в Потаенный мир и взглянула ему прямо в глаза. От этого взгляда у зайца душа ушла в пятки. Когда женщина вновь вернулась в реальный мир, Арсений был уже готов бить тревогу, звать Ангела, Петра на помощь, чтобы они закрыли ворота и пропускали эту нечисть в крепость, но эта странная особа внезапно развернулась у Иоанновских ворот и вернулась на Петроградский остров. Заяц соскочил со своей сваи и кинулся искать Петра.

Встретив “майнхерца”, заяц по привычке запрыгнул царю на руки и, заикаясь, пролепетал:

— Там на мосту… Приходила баба… худая… простоволосая… В широкой рубахе… Волосы спутаны…

— Кикимора что ли? — насторожился Петр.

Арсений тут же вспомнил легенду о Кикиморе из Троицкой церкви. Много лет назад Петр заключил ее в Темном Петербурге. Неужели она сбежала? 

Император широкими шагами вышел из крепости. Вскоре он вернулся, таща за собой упирающуюся Кикимору.

Теперь она не была такой страшной.

— Отпустите меня, я ни в чем не виновата, — кричала задержанная. 

— Ты, Кикимора, виновата в том, что сбежала из моей тюрьмы, — громогласно возвещал Петр.

Арсейний побежал следом, поддерживая императора:

— Так ей, так ей и надо!

Кикимору заперли, но прошло не более полутора часов, когда в тюрьме Трубецкого бастиона начались проблемы. Коридоры, камеры, внутренний дворик затопила большая вода, как во времена катастрофических наводнений. Надзиратели разбежались. Сбежала и новая арестантка.

Петру доложили, о локальном наводнении в тюрьме, когда вода уже схлынула. Ожидаемо узницы в камере не оказалось. Он собрал всех обитателей Петропавловской крепости и разразился гневом.

— Опять сбежала?! — негодовал царь. — Найти ее. И наказать тех, кто ей помог. Кто это был? Какая-то из рек? Кто видел здесь недавно какую-нибудь реку, кроме Невы и Кронверки?

И Арсений вспомнил, кого он видел в течение последнего часа у стен крепости.

— Я видел! — отозвался заяц. — Карповка мимо меня проходила.

— Найти Карповку! 

Но Арсений привычно запрыгнул Петру на ручки, и царю полегчало.

В полночь над водной гладью Потаенного Петербурга вспыхнули огни фейерверков и заиграла музыка. Началась феерия. Ботик Петра I уже стоял на набережной, ожидая  начала праздника. В тот момент когда прогремел салют, Навигация опустила весло на водную гладь и подняла волну, направляя любимый корабль императора к набережной у Сенатской площади. Всё шло по плану, также как и в прошлые годы. А Пётр I (не Медный всадник, а тот, что волей скульптора Шемякина сидит на троне возле Петропавловского собора), стоял на берегу, с грустью наблюдая уплывающий ботик.  Главным на празднике был “кумир на бронзовом коне”, а шемякинскому Петру оставалось лишь следить за порядком в Петропавловской крепости. Ангел со шпиля Петропавловского собора парил над водной гладью, освещая невский простор светом своих золотых крыльев.

 Настроение у Петра было не наилучшее. Тюрьма после странного наводнения ещё не успела высохнуть, хотя все надсмотрщики уже находились на своих постах. Если бы не праздник, Пётр уже давно бы разобрался, кто устроил этот потоп, но он не хотел портить никому настроение во время феерии. Заяц Арсений прыгал вокруг императора, пытаясь его развеселить, но это ему плохо удавалось.

 После начала праздника прошло минут 15, когда вдруг над крепостью появился какой-то крылатый силуэт. Грифон  кружил над бастионами, пытаясь Найти наиболее удобную площадку для посадки. В лапах он держал человека,  изо всех сил болтавшего руками и ногами.

—  Сюда сюда, — кричал заяц, указывая грифону передними лапами и ушами на место посреди Соборной площади. Но грифон явно пытался приземлиться поближе к тюрьме. Пётр понял что ему доставили нового арестанта.

— Вот  этот тип размахивал топором на воскресенской набережной, — сообщил Дигестий. — Я подумал что ему будет лучше отдохнуть у вас в камере. 

Пётр поблагодарил грифона и дал приказ своим  гвардейцам, стоявшим на посту, отправить арестанта камеру. Арсений тем временем рассматривал изъятый у преступника топор. 

— Ты кто такой? — спросил Пётр молодого человека. — Как твоя фамилия? 

— Раскольников, Родион Раскольников.

Арсений тем временем припрятал топор. Пока убийцу уводили в камеру, он спрятал орудие под Иоанновским мостом.

Раскольникова отвели в камеру, однако задержался он ненадолго. В Трубецкой бастион снова пришла большая вода.

 Пётр был в ярости, когда узнал, что потоп в казематах повторился. Он лично вошёл в тюрьму, но вода уже отступила, а камера, в которую поместили Раскольникова была уже пуста. Пётр вышел на соборную площадь и помахал руками парящему над Заячьим островом Ангелом. Тот моментально спустился вниз.

—  Я требую найти эту реку, которая уже второй раз устраивает мне потоп, — рявкнул разозлённый император. — Обычно это была Нева, — удивлённо ответил Ангел. — Посмотри на Невских воротах отметки о всех самых грозных наводнениях. 

— Но я говорю о сегодняшних наводнениях в тюрьме, из-за которых уже два раза из моих казематов сбежали преступники. 

Ангел задумался и сказал: 

— Я постараюсь найти виновника.

Арсений побежал по крепости, рассказывая последние новости.

За Никольскими  воротами он встретил Навигацию, какую-то незнакомую девушку, одетую и причесанную по моде реального мира и сфинкса Абриану.

Заяц покосился на незнакомку.

— Вы меня не знаете? — сказала девушка. — Меня зовут Жанна. Меня позвали на праздник.

— Вы слышали, тюрьму во второй раз за сегодняшний день затопило, — затараторил заяц. Наш царь в ярости. Раскольников сбежал. Убийца с топором. 

Сказав это, Арсений умчался.

А тем временем на Неве началось нечто невообразимое. Внезапно поднялись гигантские волны, хотя никакого ветра не было. Парусники накренились, как на картине у Айвазовского, а гиппокампы со всадниками в страхе разбежались в разные стороны. 

Арсений побежал отыскивать Петра, и вскоре Ангел перенес в крепость и Медного всадника.

Здесь они и встретились — Медный всадник и шемякинский Петр. Они очень долго обсуждали между собой испорченный праздник, грозили самыми страшными карами виновным. Петр рассказал своей второй ипостаси и о случившихся двух потопах в тюрьме. 

Дух Петра в двух своих ипостасях был разгневан и грозил всеми мыслимыми и немыслимыми карами виновником в срыве праздника. Оба Петра долго спорили, ругались, грозились мыслями и немыслимыми карами тем, кто испортил праздник. Наверняка виновником было бы несдобровать, если бы не заяц Арсений, который как всегда успокоил гнев их величеств. Затем Медный всадник велел Арсению позвать Ангела. И заяц нашел его в районе Троицкой площади. 

но был замечен пробегавшим мимо зайцем. 

— Ангел, ангел, — кричал Арсений. — Его величества оба зовут. Ангел развернулся и полетел в крепость.

Заяц тем временем решил получше перепрятать топор Раскольникова, заглянул под мост и ничего не нашел.