Тень блистательного Петербурга

Мрачный и хмурый северный город. Петербург Достоевского. Город греха и порока. Грязь и вонь неухоженных дворов, обветшалых подворотен и парадных. Бесконечный дождь и пронизывающий ветер. Отчаяние, беспросветность и тоска. Увы, многие помнят такой Петербург — город, который не раз переживал тяжелые эпохи.

В этом городе всегда стояли серые сумерки, а правил им мрачный Демон, собиравший вокруг себя все самое отвратительное и низменное, что он сумел найти на гнилых болотах. Убийцы, злодеи, мошенники, воры, беспринципные дельцы и опустившиеся люди. Их всех тянуло в один район, сосредоточенный вокруг Сенной площади.  Здесь в давние времена располагались воровские притоны, кабаки, публичные дома, здесь собирались шайки профессиональных попрошаек.

Здесь всегда шла торговля, весьма бойко, по низким ценам. Кто даже сейчас не знает дешевый  Сенной рынок и Апраксин двор, этот заповедник “лихих 90-х”. Товар здесь не всегда был должного качества, а за торговыми рядами зачастую собирались проходимцы всех мастей. 

Порочный гений места долго мешал Сенной площади обрести приличный вид, сколько бы ни старались архитекторы. Успенский собор был разрушен в советское время, а все что здесь строилось и возводилось потом, либо рушилось, либо поражало своей нелепостью. 

Кварталы рядом с Сенной, за Кокушкиным мостом, с Казначейской, Гражданской улицами и Столярным переулком, часто называют Бермудским треугольником. Здесь можно потерять и душу, и разум. По странному стечению обстоятельств, именно в этом “треугольнике”, в окрестностях в прошлом часто селились писатели. Глеб Успенский здесь сошел с ума, а Достоевский и Гоголь спаслись от безумия, отпустив в мир больные души своих героев. И с тех пор призраками бродят по этим улицами и Нос майора Ковалева, и Родион Раскольников с топором. Не потому ли именно там несколько лет назад безумный доцент, возомнивший себя Наполеоном, расчленил и выкинул в Мойку свою юную любовницу?

Стоит ли удивляться, если в этом районе, рядом с Сенной, на Гороховой улице стоит знаменитый дом Ротондой, где, по легенде, находится спуск в ад. А чуть далее, на другой стороне Фонтанки жил сам Григорий Распутин. Бывал ли он в доме с Ротондой? Спускался ли он в преисподнюю по круговой лестнице? Кто знает…

Непарадный Петербург, Петербург Достоевского… так назван этот район в путеводителях. Но скажем прямо, это вотчина Демона Петербурга, темная сторона блистательной Северной столицы. Это тень, которую отбрасывают величественные парадные кварталы и великолепный Невский проспект, освещенные с Заячьего острова сиянием Ангела, хранителя Великого города. 

Неприкаянная душа убиенного старца продолжала ходить по этим улицам, в Потаенном мире, пока однажды ее не засосало в другой мир, намного более страшный, замкнутый и  гнетущий. Это мир-темница для злых духов и проклятых душ. И отсюда нет выхода.

Темный Петербург — это тот же ад, но без жарких котлов и дьявольского пламени. Унылый и промозглый питерский ад бесконечной слякоти и сумерек. Здесь тоже есть жилые здания, особняки и дворцы, но все они настолько мрачны, грязны и тусклы, что невозможно не впасть в уныние. На улицах, в парадных и подворотнях здесь всегда темно и страшно. 

Дух Григория Распутина все так же обитал на Гороховой улице, вблизи дьявольской Ротонды. 

Дух Петра и Ангел позаботились о том, чтобы вход в Ротонду оказался недоступен. И дело не в том, что жители дома заперли парадную и не пускают чужаков. Это лишь внешнее проявление запрета.

Председатель жилищного товарищества дома № 57 по Гороховой улице господин Воскресенский, человек деловой и энергичный, отлично знает свое дело и понимает, от чего оберегает свой город. На его палец надет старинный перстень-оберег, с силой которого не может справиться Демон. Мрачные духи района в отсутствие своего покровителя, заключенного в подземельях ада, также теряют свою силу.

Темный Петербург был далеко не пуст, здесь обитали и другие проклятые души, мрачные духи и даже языческие сущности и божества. Здесь еще с петровских времен были заключены и финская повелительница загробного мира Вамматар,  и славянская Кикимора, замеченная некогда в Троицком соборе. А незадолго до Распутина в Темный Петербург был перемещен и Демон из Ротонды. 

Не Демону, посланнику ада сидеть в запертом мире. Поэтому он искал способ выбраться назад в Потаенный мир. И нашел его, объединившись с чухонской богинькой. Удивительно, но в плане побега нашлось место и для Распутина. 

Рано утром 21 июня Распутин вместе с Демоном, Раскольниковым, Северной королевой и Кикиморой вышли из заточения через врата, открытые сфинксами. Они разбились на две группы, в соответствии с планом. Распутин, Демон и Раскольников отправились в реальный Петербург. Поскольку именно Демону близок и дорог “звон злата”, финансовыми вопросами обитания среди людей занялся именно он. Его адская способность делать деньги из воздуха позволила компаньонам не нуждаться в средствах. (А чтоб излишняя денежная масса неегативно не сказалась на курсе рубля, он специально вмешался в работу ММВБ и опустил курсы всех других мировых валют).

Рано утром, когда город только просыпался, Григорий Ефимович подошел к дому № 57 по Гороховой улице. Он знал, что суровая консьержка совершенно точно не пропустит его в парадную с Ротондой, даже и пробовать не стоит, поэтому он стал прогуливаться перед входом, ожидая, пока выйдет господин Воскресенский.

Игорь Германович появился около 8 часов утра. Распутин сразу подошел к нему, стараясь при этом своим видом и выражением лица вызвать симпатию и доверие.

— Игорь Германович, батюшка, как же хорошо, что я вас увидел… — начал он.

Григорий Ефимович за время своего заточения определенно не растерял своих талантов убеждения. Господин Воскресенский, по слухам очень богатый человек, моментально остановился и стал внимать речи благостного старца. 

Распутин сразу перешел к делу и рассказал о неком “богоугодном деле”, которое Воскресенскому “непременно зачтётся”. Дело касалось неких несчастных сирот, многие из которых — одаренные дети. Игорь Германович согласно кивнул и согласился, что нужно поддержать молодое поколение. 

Они пошли по Гороховой улице и зашли в кафе Millor. Распутин понимал, что этот господин у него уже на крючке. И здесь, за чашечкой кофе старец объяснил, что неплохо бы уже сейчас дать какой-то аванс на “богоугодное дело”. И даже если при себе у Игоря Германовича нет наличности, то можно пожертвовать хотя бы какую-нибудь драгоценность.. Вот, например, этот перстень. И Воскресенский послушно передал перстень Распутину. 

Весь остальной день Григорий Ефимович бродил по городу, заходил в дорогие рестораны, благо Демон умел производить деньги в любых количествах и позаботился о том, чтобы его компаньоны ни в чем не нуждались.

После заката, но до полуночи “темные” договорились встретиться на чердаке дома № 19 по Гражданской улице, то есть там, где жил Раскольников.

В половине одиннадцатого, то есть сразу после заката, Григорий Ефимович был на месте, Раскольникова все еще не было. Демон удовлетворенно ухмыльнулся, увидев перстень.

— С этим артефактом надо покончить сегодня ночью, — сказал он. — К сожалению, мы не можем взять его ни в какой другой мир, потому что перстень изготовлен так, что может существовать только в реальном мире. Поэтому его нужно уничтожить здесь.

— Но как? — спросил Распутин.

— Его нужно утопить, причем в особенном месте. Семимостье подойдет для такой цели.

Через канал Грибоедова в месте его пересечения с Крюковым каналом перекинут Пикалов мост. Именно на нем находится точка, с которой можно увидеть сразу семь мостов, а некоторые утверждают, что и больше. Место это в Петербурге считается особенным. Сюда приходят, чтобы загадывать желания. И Демон знал, что такие места действительно волшебные.

Близилась полночь, а Раскольникова все не было. И тогда Демон позвонил по телефону (тому новомодному, переносному, который в кармане умещается), вызвал такси, а потом сказал Распутину:

— Нет смысла больше ждать. Отправляйся-ка ты, Григорий Ефимович, к Семимостью и сделай то, что я сказал.

Потом они вышли на улицу. Таксомотор за Демоном как раз приехал, а Григорий Ефимович двинулся за ним следом по Гражданской улице. Он вышел к каналу Грибоедова, перешел Вознесенской мост, далее по набережной дошел до Большой Подьяческой… 

И вдруг что-то произошло. Распутино словно подкинуло, и он оказался в знакомом ему Потаенном Петербурге, где много-много лет ходил неприкаянным духом. Он сунул руку в карман, но не нашел там перстня. Верно говорил Демон, перстень может существовать только в реальном мире. Распутин не паниковал, он попытался вернуться в реальный мир, подпрыгнул на месте, сосредоточился… но ничего не получилось. Нужно было непременно что-то делать. 

Распутин подумал: если Воскресенский лишился перстня, то, возможно, теперь ему удастся проникнуть в Ротонду, а там уже помогут силы ада? 

И он пошел дальше по Большой Подьяческой, свернул на Римского-Корсакова, оттуда на Садовую улицу и так вышел на Сенную площадь. И именно здесь, практически нос к носу, он столкнулся с Воскресенским.

.— Эй, проходимец, стой, отдай перстень, — крикнул Воскресенский.

Распутин среагировал быстро и кинулся наутек, пытаясь скрыться между торговыми рядами. Игорь Германович последовал за ним.

Они долго плутали меж торговых рядов, пока не наткнулись… на женщину-сфинкса с наполовину мертвым лицом.

— Что здесь происходит? — грозно спросила Валанте.

— Матушка, меня преследует этот полоумный, — пожаловался Распутин. 

Воскресенский впал в ступор при виде сфинкса.

— Что ты на это скажешь? — спросила его Валанте.

— Он обманом выманил у меня золотой перстень.

— Не верю, — твердо сказала Валанте. 

— Нет у меня никакого перстня, — подтвердил Распутин.

— Он меня загипнотизировал, и я сам ему отдал, — возразил мужчина.

Григорий Ефимович владел гипнозом, и если он прибегнул к таким методам, значит, имел серьезную причину.

— Разберемся, — строго сказала Валанте. 

Грозно рыкнув, она подтолкнула обоих, намереваясь отвести их в тюрьму Кресты, но Воскресенский стал  сопротивляться с такой яростью, что Валанте не удалось его сдержать.

Вдруг в небе появился грифон. Он облетел площадь, нашел на ней страшную женщину и куда-то унес. Увидев эту картину, оба мужчины замерли и словно впали в ступор. Это позволило Валанте довести их до берега Невы. “Кресты”, к сожалению, были на другой стороне.