В далёком краю, где небеса соприкасаются с землёй, на острове Буяне посреди моря-океана обитают дивные райские птицы. И три самые славные из них — Сирин, Алконост и Гамаюн. Они не просто птицы, а мудрые вестницы, чьи песни обладают волшебной силой. Каждая из этих птиц имеет своих юных учениц, жадно впитывающих их знания и искусство. Птицы живут в просторных гнёздах, вознесённых на самые высокие деревья. Среди этих деревьев есть одно, особенно величественное, где живёт четвертая вещая птица — матушка Стратим со своими ученицами. Это дерево стоит в центре райских кущ, и его ветви тянутся к самому небу.

Сирин, Алконост и Гамаюн живут в отдалении друг от друга, чтобы их пение не смешивалось и не мешало друг другу. Но даже несмотря на это, между птицами часто вспыхивают споры. Каждая из них считает, что её песни лучшие, и готова доказывать это до потери голоса. Ученицы их не отстают, тоже спорят со своими сверстницами, и порой во время их споров перья летят во все стороны.

Этот спор бесконечен, потому что одним нравятся весёлые песни, другим — грустные, третьим — мудрые и пророческие. Только матушка Стратим поёт по старинке, и многим кажется, что её песни скучны. Но всем известно, что это вечная классика. Она обладает особым очарованием.

У каждой из птиц есть свои поклонники среди китоврасов — любителей музыки и звонких голосов. Их часто можно увидеть у птичьих гнёзд, и они не могут оторвать глаз от милых улыбок юных пташек. Но что больше прельщает крылатых конелюдей — чарующие мелодии или улыбки — остаётся загадкой.

Так продолжается день за днём, год за годом, и спор между птицами не утихает. Но в этом споре есть что-то волшебное, что делает его частью великого замысла судьбы.

В глубине райских садов, где свет луны играет на ветвях древних деревьев, живёт птица по имени Сирин. Её песни подобны нежным мелодиям, проникающим в самые глубины души. Но в этих песнях нет радости и веселья — они полны грусти и печали. Сирин сочиняет о несчастной любви и погибели, и каждый раз её истории похожи друг на друга, как две капли воды. Она старается изо всех сил, но её фантазия не всегда может придумать что-то новое и необычное. Потому беспокоят ее песни другой птицы — Гамаюн.

Гамаюн известна своими правдивыми песнями, что рассказывают о минувшем и грядущем. И часто истории Гамаюн оканчиваются печально, заставляя тех, кто слушает ее, рыдать. Беспокоит Сирин то, что у Гамаюн все истории настоящие, а не выдуманные. Сочинить такое Сирин сама не может, как ни пытается. Затаила Сирин обиду на соперницу.

Сирин нашла бы что-то новое, но где ей взять этот сюжет? Ах, если бы кто-то давал подсказки ей, как боги через крылатого пса Семаргла подсказывают идеи песен Гамаюн!

Птица Гамаюн слывет пророчицей неспроста. Многое о грядущем она узнает от Семаргла, а что-то видит сама — в основном погоду. Но и Сирин могла бы стать хорошей вещуньей, если бы не слава Гамаюн.

Долго думала Сирин, как обойти соперницу, и однажды судьба предоставила ей такой случай.

В ту ночь к Сирин прилетела Удива. Эта молодая птица, хотя была воспитанницей Стратим, но тайно мечтала перейти в ученицы к Сирин. В ту ночь Удива услышала спор между Стратим и вещуньей Гамаюн. Матушка вещунья рассказала, что узнала от богов о грядущих тёмных временах и, возможно, гибели всего сущего. Гамаюн, услышав это, захотела создать красивую песню о гибели мира, но Стратим упрекнула её за равнодушие к судьбе мироздания.

Сирин обрадовалась. Теперь она знала, как создать настоящую вещую песню. Узнав о пророчестве, сама сочинила сказ о грядущей гибели мира, а потом объявила вилам, что и у неё открылся дар. Оставалось только подорвать доверие к предсказаниям Гамаюн. Сирин знала, что Гамаюн часто даёт петь свои песни своим ученицам. Так, каждый вечер молодая птица Ведуна разворачивала написанный Гамаюн свиток и вещала на весь остров, какая будет погода.

Сирин позвала свою ученицу Гориву и попросила её незаметно подлететь к гнезду Ведуны и подменить свиток с погодной песней. Горива согласилась, и вечером, когда все собрались у дерева Гамаюн, Ведуна развернула свиток и запела: «На остров Буян надвигается мощный шторм. Он поднимет гигантские волны, сломает деревья и снесёт гнёзда с ветвей».

Начался переполох. Птицы и вилы испугались и кинулись спасать свои жилища перед приближающейся бурей. Гамаюн попыталась всех успокоить, но ее никто не слушал.

На следующее утро была прекрасная погода. Все страхи прошли, но среди обитателей острова пошел ропот. Почему страшное предсказание Гамаюн не сбылось? Неужели вещая птица лишилась своего дара?

Сирин тем временем сочинила прекрасную печальную песнь о гибели мира. И на следующий день с самого утра отправила она свою ученицу Невьяду на Китоврасову гору, чтобы сообщить дружине стражей, что открылся у нее вещий дар, а потому сегодня пополудни пропоет она важное пророчество. Остальным же ученицам велела разнести эту весть по острову.

Трагическая песнь и правда вышла прекрасной, от нее сжималось сердце и слезы текли ручьем. Никогда прежде Сирин не находила таких пронзительных образов и сравнений. И особенно поражало описание гигантской волны, что накроет остров Буян, когда настанет конец времен.

Беда только в том, что никто на ее выступление не услышал, кроме учениц и воеводы Светозара. А причина была в том, что в то же утро Алконост объявила, что сегодня же она исполнит свои самые лучшие и чудесные песни, от которых будут радоваться душа и сердце, а значит, и в мире всё изменится к лучшему. А всем, кто придёт на концерт, Алконост подарит по золотому яйцу, которое она сама снесла. И вся публика пришла к ней. Правда, пока пела Алконост, кто-то золотые яйца у нее украл. И поделом ей!

Через два дня после этих событий на острове стали происходить странные события. Неожиданно со стороны моря-океана стал доноситься шум и грохот. Птицы пытались выяснить, что там случилось, но путь им преградил дозор китоврасов. К берегу дружинники не пускали, а на все вопросы отвечали коротко: «Мы ничего не знаем».

Шум и грохот с берега продолжались не один день, то с одной стороны острова, то с другой. А там, где накануне гремело, находили птицы изуродованный берег и нагромождение скал и камней.

На четвертый день неожиданно прилетела к Сирин Ведуна, ученица Гамаюн.

— О, Сирин, птица вещая, скажи, что происходит?

Удивилась Сирин, что так к ней обращаются. Неужели все-таки поверили все на острове Буяне, что у нее открылся вещий дар? Удивления своего Сирин не подала и выслушала Ведуну дальше.

Молодая пташка первым делом спросила, не знает ли «вещая птица», что за шум и грохот каждый день на берегу? А потом рассказала, что возле дерева Гамаюн заснули сразу три китовраса — Звездомир, Милостан и Ладомир. И никто их разбудить не может. Отчего это случилось?

Задумалась Сирин, что ответить молодой пташке. Нельзя было говорить, что нет у нее ответом на эти вопросы. Потому сказала она, что непременно даст ответ, но для этого ей нужно пообщаться с вселенной и побыть одной.

Ведуна улетела, а Сирин отправила своих учениц узнать всё, что получится, о крепком сне трех китоврасов.

А потом вспомнила Сирин, что эти спящие китоврасы должны были нести дозор возле Белого камня в этот день. А если дозора нет, то можно будет и до Голубиной книги добраться, заглянуть в нее хоть одним глазком и узнать что-то такое, о чем она песню сложит и точно прослывет вещей птицей.

Прилетела птица к Белому камню и действительно не увидела рядом ни одного китовраса. Зато вокруг было полно всяких морских жителей. И даже сам морской царь из воды выглядывал. Окружили они Белый камень и слушали, как на нем, сидя рядом с Голубиной книгой, поет русалка Перлина. Птице Сирин эти песни показались знакомыми. Слышала она уже эти песни из уст птицы Алконост. Разве что манера исполнения у русалки была другой, мелодия немного отличалась и слова чуть изменены.

Подлетела Сирин к Перлине и крикнула:

— Где-то я уже слышала эти мотивы. Похожие песни пела Алконост.

— Нет, это мои песни, — возразила Перлина. — У меня даже в тексте есть строчка: «Прекрасны наши моря…».

— Дорогая моя, несложно заменить одно слово в оригинальной строчке «Прекрасны наши поля…».

— Всё равно, это я сочинила, — настаивала Перлина.

Но дальше спорить русалка не стала и поспешила закончить концерт. Вскоре и все слушатели уплыли в разные стороны.

Сирин же села на Белый камень и приблизилась к Голубиной книге. И увидела она, что порвалась уже цепь, которой книга была прикована, а две печати, которыми она была скреплена, уже сняты. Стала Сирин третью печать рвать, но поддавалась она с трудом. Удалось это сделать только с помощью камня.

И тут увидела Сирин три точки на вечернем небе. Поняла она, что летят это дозорные китоврасы. Улетела Сирин, так и не раскрыв книгу.

Утром Сирин обнаружила, что куда-то разлетелись по своим делам все ее ученицы. Не имея возможности проводить урок, решила птица слетать к Алконост. Хоть и спорили они между собой не раз, но если теперь русалки у птиц песни стали воровать, то стоит объединить свои усилия.

Алконост тоже сидела в своем гнезде одна, без своих воспитанниц. Гнездо ее было новое, только что свитое, а рядом, на соседней ветке стояло старое, сильно потрепанное.

— А ты знаешь, подруга, что вчера слышала я у Белого камня, как русалка Перлина твои песни поет, выдавая их за свои? — сказала Сирин. — Хоть и поменяла она слова в них некоторые, но не узнать твое творчество было нельзя.

Услышала об этом Алконост и возмутилась. Рассказала она Сирин, что на днях украли у нее гнездо, в котором лежали ее рукописи с лучшими песнями. Гнездо нашлось на дальнем острове, а рукописи — нет.

И договорились тогда птицы, что будут они вместе, несмотря на прежние разногласия, бороться за права на свои творения. Ведь неизвестно, не пострадает ли так же когда-нибудь кто-то другой.

И полетели тогда Сирин и Алконост на море-океан, чтобы добиться правды и призвать к ответу русалку-воровку. У Белого камня встретили они воеводу Светозара. Он был один, без своих дружинников.

— Как хорошо, что ты здесь, Светозар, — воскликнула Алконост. — Ты поможешь нам добиться правды. Узнала я, что вчера здесь, у Белого камня, русалка Перлина распевала мои песни перед морскими обитателями и утверждала, что она эти песни сочинила. Хочу я добиться получить от нее не только извинения, но и возмещение. Мои это песни, и никто не может петь их, кроме меня, разве что мои ученицы с моего же согласия.

— Так значит, здесь вчера собирались морские жители, — задумчиво произнес Светозар. — Так вот, кто мог повредить печати на Голубиной книге.

Возле Белого камня часто плавали русалки. Приплывали они и заигрывали со стоящими на страже китоврасами, отвлекая их от службы. Появились морские девы и сейчас. Заметив их, Светозар сурово крикнул, подзывая их к себе.

Перлина и Селенора с опаской подплыли к Белому камню.

— А скажите мне, красавицы, не вы ли вчера мне три печати на Голубиной книге поломали?

И не успели русалки рот открыть и что-то ответить Светозару, как птицы вспорхнули с камня и с криками накинулись на морских красавиц.

— Мы вам покажем, как чужие песни воровать! — кричала Алконост.

— Только мы имеем право эти песни исполнять.

Русалки не растерялись, стали бить они руками и хвостами по морской глади, поднимая соленые брызги. Перья у птиц намокли, сложнее им стало держаться в воздухе. Упали они в воду и принялись с русалками драться. В пылу драки не сразу заметили птицы, что китоврас улетел куда-то.

Наконец птицы и русалки, устав от потасовки, устроились на краю Белого камня, но спора при этом не прекратили. Тем временем к белокаменному острову на быстром морском коньке прибыл царь Моремир, а следом за ним прилетел Светозар.

— Довольно! — сердито сказал воевода. — Есть более важный вопрос. Признавайтесь, морские девы, кто из вас сорвал три печати с Голубиной книги. Говорите правду перед лицом вашего царя!

— Не было такого! Не трогали мы печати! — возмутились русалки.

— Не трогай моих русалок, воевода! — сердито сказал Моремир. — Они не крали ничьих песен и не ломали никаких печатей. Ты сам, Светозар, виноват. Это ты и твоя дружина обязались Белый камень охранять и к Голубиной книге никого не пускать. Тебе и ответ перед богами держать. Ты не только за книгой не уследил, но даже печати правильно пересчитать не смог. Не три печати на книге сорваны, а четыре!

— Четыре?! Было же три... — вырвалось у Светозара. Птицы обернули головы к Голубиной книге. Действительно, лишь три печати висели на ней, а рядом валялись осколки древнего сургуча.

И вдруг из воды вынырнул великий и ужасный Коркодел.

— Надо же! Сам Светозар явился на Белый камень. Какая удача, — воскликнул он. — Наконец-то китоврасов воевода спустился со своей горы, куда лично мне не так просто забраться.

— Да, это я. А зачем я тебе понадобился? — хмуро спросил Светозар.

— Ради справедливости, — торжественно объявил Коркодел. — Не так давно твой дружинник Величар и эта безответственная птица, — Коркодел указал на Алконост, — нанесли мне страшное оскорбление. На рассвете они стали угрожать мне. А я был в тот момент при исполнении своих обязанностей. Я требую извинений.

— Никого мы не оскорбляли, — всполошилась птица Алконост. — Мы хотели лишь поприветствовать тебя. Ты не так всё понял.

— А зачем тогда Величар меч достал? Я требую извинений, громких и в присутствии всех, чтобы другим неповадно было. А если я их не дождусь до захода солнца, то вы пожалеете.

— Будь спокоен, уважаемый Коркодел, я разберусь со случившимся, — пообещал воевода.

— Завтра утром у Восточного острова я жду извинений. Если не дождусь, то солнце больше не взойдет, — сказал Коркодел и скрылся под водой.

— Так вот каким конец света будет! — воскликнула Сирин. — Значит, права я была! Значит, велик мой пророческий дар!

— Неужели это правда и вы с Величаром угрожали Коркоделу? — спросил Светозар птицу Алконост. Та нехотя призналась в этом.

— Тогда извинись! Из-за твоего упрямства и глупой гордости наступить может вечная тьма! — рассердился Светозар, но птица только вскинула головку и хмыкнула.

Светозар, не сказав ни слова, раскинул крылья и полетел к острову Буяну. Алконост последовала за ним. Сирин же отправилась к себе в гнездо, на ходу сочиняя новую вещую песню про то, как солнце навсегда покинула небосвод. От пронзительных слов этой песни разрывалось сердце и слезы лились ручьем, душа стонала и просила пощады.

Когда работа над песней была окончена, хотела птица позвать своих учениц, но никого не нашла. Пришлось летать по острову самой, напевая трагический мотив.

Встретились ей только ученицы Стратим и Гамаюн. Они веселились в райском саду вместе с китоврасами. Услышав жуткое пророчество, разлетелись птицы во все стороны, разнося страшную весть.

Утро так и не настало, как и вещала птица. Не выкатилось солнце из-за горизонта, и остров Буян так и стоял погруженный в ночную тьму. Только луна, уже миновавшая свое полнолуние, освещала остров.

И тогда в райский сад прилетел Светозар, созывая всех птиц на Китоврасову гору, куда утром сошли с неба боги во главе с великим Сварогом. Принял решение верховный бог открыть Голубиную книгу и раскрыть тайны Вселенной людям. Потому повелел он китоврасам принести книгу на широкий луг между рощей и берегом, где обычно проходили большие собрания обитателей острова.

Птицы слетелись на Китоврасову гору, на вершине которой восседал в своем троне Сварог, и принялись услаждать божественный слух своим пением. Вскоре и Голубиная книга была принесена с Белого камня, а трон Сварога установлен на вершине скалы, откуда можно было обозревать всю округу. И сказал тогда грозно верховный бог:

— Я принял решение снять эту последнюю печать, но всё равно хочу знать, кто шесть из семи печатей сорвал.

И вдруг над лугом раздался свист и поднялся резкий ветер. Это Стрибог несколько раз по кругу облетел всех собравшихся на церемонию. В своих объятьях он держал Ладу.

— Что вы стоите?! Помогите же! Я не могу его удержать! — закричала богиня.

В тот же миг Велес поднялся в воздух на своем облаке, Семаргл, громко лая, раскинул крылья и последовал за ними, а уж потом взлетели и китоврасы. Стрибог же тем временем умчался куда-то на запад, в море, прочь от острова. На лугу остались только птицы и Сварог, который с гневом наблюдал за происходящим со скалы.

Внезапно на луг вышел огромный ящер в сопровождении вилы Вересветы. Эту лесную деву уже давно никто не встречал в роще.

Вила нежно коснулась шеи ящера, и в тот же миг принялись птицы громко щебетать, словно лес ожил и заговорил. И тут с небес, словно молния, спустился крылатый змей. Его глаза горели огнем, а чешуя блестела, как золото.

— Отпусти ее! — прорычал он, бросаясь на ящера.

И началась смертельная схватка. Тела ящера и дракона, мощные и гибкие, извивались, как змеи, а когти и зубы сверкали, как молнии. Камни разлетались во все стороны, искры летели, как звезды, а воздух дрожал от напряжения. Птицы, испуганные и взволнованные, разлетелись в разные стороны.

Сирин и ее ученица Горива улетели в рощу. Чтобы отдышаться, сели они на ветку, и Горива начала восторгаться пророческим даром своей наставницы. Ведь правду пела она о грядущем конце света. Птица Сирин гордо выпятила грудь. Любой птице приятно признание, даже если причина в том, что она первой поведала миру о грядущем несчастье.

Внезапно по всему острову вспыхнули яркие вспышки, раздался страшный грохот, и в воздухе запахло серой. Сирин и Горива от испуга вспорхнули с ветки и увидели, что на другом дереве спокойно сидят Гамаюн, ее ученица Ведуна и вила Вересвета. Сирин и Горива решили присоединиться к ним.

— Ты видишь, что натворила! — упрекнула Сирин Гамаюн. — Зачем ты разносила по острову песни о несчастьях?

— Я лишь говорила правду, то, что будет, — возразила Сирин. — У меня открылся пророческий дар.

— Я не верю в твой пророческий дар, — сказала Гамаюн. — Разве я не знаю, в чём он состоит? Наш вещий дар — это часто просто осведомлённость.

— Но и ты, поговаривают, не без греха. Не так давно людей на земле пугала, — ответила Сирин.

Поспорили птицы. Горива и Ведуна смотрели на них, но в спор своих наставниц не вмешивались.

Вмешалась вила Вересвета:

— Вы, вещие птицы, о будущем пророчествуете, и вам верят. А потом по вашим пророчествам и поступают. Вот теперь потому и солнце погасло, и ящер с драконом дерётся, и вспышки по всему острову. Сами испугались. А не собраться ли вам и не сочинить ли что-то хорошее, чтобы вам поверили?

В этот момент весь остров сотрясся от мощного удара. Скалы задрожали, деревья закачались, листья начали падать.

— Видите, это знак, — сказала Вересвета. — Соглашайтесь, птицы.

— Но я не умею петь счастливые песни, — сказала Сирин. — У меня другой репертуар.

— А я не знаю, о чём хорошем петь, — призналась Гамаюн.

— Может, ваши ученицы попробуют? — предложила Вересвета.

Птицы договорились создать доброе пророчество и пригласили к творчеству молодых пташек. Они разлетелись по своим гнездам.

Когда Сирин и Горива подлетели к своему дереву, новый мощный удар сотряс остров. Начали они сочинять, песню со счастливым концом, но ничего у них не выходило.

Затем остров сотряс последний, самый мощный удар, после которого Сирин и Горива решили полететь к лугу и узнать, что там произошло.

Там-то они и узнали, что чудище морское напало на остров, пробило защитную стену и нагнало большую волну, затопив пол-острова. А Голубиная книга бесследно исчезла.

А сообщать эти ужасные вести островитянам опять пришлось Сирин. Такая уж у нее судьба. Вместе с Горивой полетели они в райский сад и поведали об этом Гамаюн.

СТ Общая с Горивой - интрига против Гамаюн с подменой свитка.

Снятая печать.