В далёком краю, где небеса соприкасаются с землёй, на острове Буяне посреди моря-океана обитают дивные райские птицы. И три самые славные из них — Сирин, Алконост и Гамаюн. Они не просто птицы, а мудрые вестницы, чьи песни обладают волшебной силой. Каждая из этих птиц имеет своих юных учениц, жадно впитывающих их знания и искусство. Птицы живут в просторных гнёздах, вознесённых на самые высокие деревья. Среди этих деревьев есть одно, особенно величественное, где живёт четвертая вещая птица — матушка Стратим со своими ученицами. Это дерево стоит в центре райских кущ, и его ветви тянутся к самому небу.

Сирин, Алконост и Гамаюн живут в отдалении друг от друга, чтобы их пение не смешивалось и не мешало друг другу. Но даже несмотря на это, между птицами часто вспыхивают споры. Каждая из них считает, что её песни лучшие, и готова доказывать это до потери голоса. Ученицы их не отстают, тоже спорят со своими сверстницами, и порой во время их споров перья летят во все стороны.

Этот спор бесконечен, потому что одним нравятся весёлые песни, другим — грустные, третьим — мудрые и пророческие. Только матушка Стратим поёт по старинке, и многим кажется, что её песни скучны. Но всем известно, что это вечная классика. Она обладает особым очарованием.

У каждой из птиц есть свои поклонники среди китоврасов — любителей музыки и звонких голосов. Их часто можно увидеть у птичьих гнёзд, и они не могут оторвать глаз от милых улыбок юных пташек. Но что больше прельщает крылатых конелюдей — чарующие мелодии или улыбки — остаётся загадкой.

Так продолжается день за днём, год за годом, и спор между птицами не утихает. Но в этом споре есть что-то волшебное, что делает его частью великого замысла судьбы.

Как-то раз на острове Буяне случился большой переполох. Причиной его стало предсказание о погоде, которое ежедневно дает птица Гамаюн. По вечерам с ветки своего дерева пропевает его Ведуна, лучшая ученица вещей птицы.

Вот и в этот вечер, как обычно, обитатели райских рощ и садов собрались у дерева, чтобы послушать предсказание о погоде. Ведуна вылетела из своего гнезда, развернула свиток и запела: «На остров Буян надвигается мощный шторм. Он поднимет гигантские волны, сломает деревья и снесёт гнёзда с ветвей».

Птицы и вилы забеспокоились, умчались спасать свои жилища. Алконост и ее ученицы старательно укрепляли свои гнезда, но посреди ночи наставница куда-то улетела вместе с китоврасом Величаром.

И хотя все с ужасом ожидали чудовищную бурю, предсказание так и не сбылось. И тогда среди обитателей острова пошел ропот. Почему страшное предсказание Гамаюн не сбылось? Неужели вещая птица лишилась своего дара?

Когда солнце поднялось высоко в небо, Алконост вернулась на своё дерево в сопровождении Величара. Китоврас нес большую корзину, полную золотых яиц.

Весь день наставница распевалась и готовилась, а наутро она велела своим ученицам объявить, что сегодня днём она исполнит свои самые лучшие и чудесные песни, от которых будут радоваться душа и сердце, а значит, и в мире всё изменится к лучшему. А всем, кто придёт на концерт, Алконост подарит по золотому яйцу, которое она сама снесла.

После этого птица подозвала к себе Милунию и сказала ей:

— А для тебя, моя дорогая пташка, у меня есть особое задание. Пока я буду петь, забери-ка ты эту большую корзину с золотыми яйцами и спрячь её подальше, никому не говоря.

Милуния не стала задавать вопросов. Если наставница сказала, значит, так надо.

Послушать пение Алконост пришли не только птицы, вилы и китоврасы. Прибыли даже две морские русалки на черепахах — Нерея и Коралия.

И вот, Алконост расправила свои перья и запела. Её голос, нежный и звонкий, словно мелодия весеннего ручья, наполнил воздух волшебством. Все, кто стоял перед древом, заслушались, позабыв обо всём на свете. Песни Алконоста были полны радости и счастья, они дарили надежду и вдохновение.

Милуния между тем забрала тяжелую корзину с золотыми яйцами и с большим трудом оттащила ее в дальние кусты, после чего вернулась к дереву.

Но вот неожиданно из-за деревьев появился ящер. Музыка тут же умолкла, а зрители испугались.

Ящер Аурмус, между тем, вел себя довольно миролюбиво. Он свернулся на земле калачиком и поджал лапки. Суета и паника постепенно стихли, а ящер произнес:

— Я тоже музыку хочу послушать.

Алконост продолжила свое пение. Милуния же решила на всякий случай проверить тайник с золотыми яйцами. Она ушла с поляны, двинулась по тропинке к кустам и вдруг неожиданно наткнулась на Добраника. Этот китоврас давно проявлял к ней знаки внимания, но встречался с ней нечасто, потому что постоянно был чем-то занят. Он не только нес службу в дружине, но и следил за домом на Китоврасовой горе, чинил то, что ломалось.

 — Здравствуй дорогая моя пташечка, — поприветствовал он Милунию. — Что здесь происходит?

— Наша наставница поет свои лучшие песни, от которых на душе хорошо становится, счастье и удача приходит.

Милуния тоскливо посмотрела в сторону кустов. Рассказывать про золотые яйца Добранику она не хотела. Китоврас между тем приобнял ее и повел к поляне. Алконост уже закончила свою последнюю песню.

— А где же золотые яйца? — внезапно спросил ящер.

Среди зрителей поднялся шум. Алконост принялась демонстративно искать корзину, а потом взглянула на Милунию и позвала ее к себе и спросила,  все ли в порядке.

— Да, я спрятала корзину в кусты, — ответила Милуния.

— Пойди тогда проверь.

Пташка проворно упорхнула, добралась наконец до кустов, но корзину там не нашла. Ветви кустов были поломаны и трава примята.

Бледная она вернулась к наставнице, чтобы сообщить, что корзина с золотыми яйцами действительно пропала.

Алконост извинилась перед публикой, и, когда все разошлись, Милуния с наставницей облетели райский сад, но корзину так и не нашли.

Следующее утро началось с большого переполоха. Подняла его Лельга, которая заметила возле дерева Коркодела, который зачем-то забрался в райский сад. Птицы выпорхнули из своих гнезд, подняли шум и крик.

Алконост немедленно послала Радову, на Китоврасову гору за Величаром, и тот вскоре прибыл.

Скандал с Коркоделом разгорался всё сильнее, когда вдруг на поляну упала большая тень. В небе появился крылатый змей, который подлетел к кроне дерева, схватил гнездо Алконост и унёс его в неизвестном направлении.

Алконост и Величар опешили от неожиданности, но потом, не теряя ни минуты, бросились вслед за драконом. Однако, несмотря на все их усилия, они не могли догнать крылатого похитителя.

Коркодел, поняв, что больше не от кого добиваться извинений, ушёл в море.

Через неколторое время Алконост и Величар вернулись, но без гнезда. Не смогли они догнать дракона. Гнездо Алконост нужно было строить заново. Величар и ученицы  взялись помогать. Но не так жалко было птице Алконост утраченного гнезда, сколько рукописей самых лучших песен, от которых радовалось сердце и жизнь менялась к лучшему

А на следующий день на острове стали происходить странные события. Неожиданно со стороны моря-океана стал доноситься шум и грохот. Птицы пытали выяснить, что там случилось, но путь им преградил дозор китоврасов. К берегу дружинники не пускали, а на все вопросы отвечали коротко: «Мы ничего не знаем».

Шум и грохот с берега продолжались не один день, то с одной стороны острова, то с другой. А там где накануне гремело, находили птицы изуродованный берег и нагромождение скал и камней. Вдоль кромки воды тянулась сплошная каменная стена. Кто-то большой и сильный строил вокруг всего острова каменный вал, и кто это был, знал лишь воевода Светозар, но он молчал.

Однажды обратились к молодым пташкам вилы с просьбой помочь. Лесные девы решили заманить дозор китоврасов в свои сети, чтобы узнать, кто ворочает камни на берегу. Но эти сети были необычными. Они были сплетены не из веревок, ведь нет таких пут, которые могли бы сдержать китоврасов — полулюдей-полуконей. Их пленить должны были женское очарование и немного волшебства.

В кронах деревьев вилы развесили свои заклинания, окутав их нежностью и любовью. Если китоврасы прилетят сюда, то запутаются в сплетении ветвей и не захотят покидать их, попав в плен сладостных грёз.

Вилы посвятили в свой план не всех, а только учениц Сирин и Алконост. Распределили они и обязанности. Вилы, укрывшись в ветвях, внимательно следят за тем, насколько прочны колдовские сети. Три птицы должны привлечь внимание китоврасов к заколдованной поляне. А остальные три птицы, в том числе и Милуния, отправятся к берегу, чтобы выяснить, кто перетаскивает камни.

И вот настал тот день, когда вилы и птицы собрались в роще в условленном месте и стали ждать дозор китоврасов. Лельга сообщила, что сторожить берег будут не Добраник, Сварын и Ночегор, как считали ранее, а Беловит, Величар и Радостан. Милуния, Радова и Тихомира расселись по деревьям в том месте, откуда накануне доносился шум и грохот, полагая, что и сегодня он продолжится в том же месте. Заколдованная поляна тоже находилась совсем рядом.

И вдруг захлопали где-то рядом крылья, и к ней подлетел Добраник.

— Милуния, милая моя пташечка! — воскликнул он. — Было мне сегодня пророчество, что в моей жизни случится важное событие, если я прилечу сюда, к тебе.

Просияла Милуния от таких слов.

— Если было пророчество, значит, так оно и есть...

И в этот миг неожиданно появилась Лельга, замахала крыльями и позвала за собой.

Добраник, не задумываясь, помчался за пташкой. И Милуния поспешила следом. Не сразу она поняла, что Лельга ведет Добраника на заколдованную поляну, где уже почему-то стояли не три, а четыре китовраса, окутанные лесными чарами. Добраник тоже попал во власть колдовских грёз.

— Да что же ты делаешь?! — накинулась Милуния на Лельгу.

— Ой! А я случайно! Извини! — ответила подруга. — Поищу-ка я вил, чтобы нашего друга распутали.

И Лельга стремительно улетела, а Мелуния осталась, пытаясь осознать случившееся.

На заколдованной поляне тем временем оказались пять китоврасов — Радостан, Величар, Беловит, Ночегор и Добраник. В ветвях на серебристом облачке отдыхал какой-то темноволосый красавец. В своем сладком полусне он повторял одно имя — Лада. Молодые пташки и вилы обхаживали своих пленников, а те отвечали им милыми словами и ласковыми взглядами. Не было только Лельги.

Птицы и вилы сами незаметили, как перессорились между собой из-за таких милых и приветливых китоврасов, которые оказывали всем знаки внимания. Вроде бы эта заколдованная поляна должна была всем дарить радость и любовь, но, видно, так уж устроены женские сердца, что ласковые речи, обращенные к подругам, режут слух, словно острый нож.

Наконец Милуния и Тихомира все-таки оставили поляну и полетели к берегу, откуда доносился грохот. Радова же, которая должна была с ними лететь, отказалась.

Две пташки почти добрались до берега, когда прямо на них вылетел Сварын вместе с крылатым псом.

— Куда вы направляетесь? — грозно крикнул дружинник. — Воевода строго-настрого запретил вам идти туда.

Милуния решила околдовать дружинника своими девичьими чарами. Она подлетела к Сварыну и ласково защебетала, глядя ему прямо в глаза:

— Сварынушка, мы только одним глазком посмотрим.

Тихомира, воспользовавшись этим, попыталась облететь дружинника сзади. Но тут вмешался Семаргл, прыгнув на пташку. Тихомира мгновенно полетела прочь, а пёс со звонким лаем кинулся за ней.

Когда крылатый пес с лаем устремился в рощу за Тихомирой Тихомира, Милуния поспешила к Сварыну.

— Сварын, не гневайся на нас, — проговорила она, мягко касаясь его крыла. — Мы лишь хотели узнать, кто уже пятый день сотрясает землю на берегу, и почему после этого грохота там остались лишь камни и таинственный монолит. Мы, птицы, всегда любопытны.

Сварын задумчиво склонил голову.

— Я и сам не знаю ответа, — признался он. — Но у меня есть к тебе просьба. В роще, на той поляне, оказались мои товарищи. Они в плену чар лесных дев. Помоги мне вернуть их на верный путь.

— Боюсь мы не сможем всех увести, — ответила она.

— Давай тогда уведем Добраника, — предложил Сварын, глядя ей прямо в глаза. — Он самый умелый и мудрый среди них. Если мы сможем вызволить его, он поможет всем освободиться.

Милуния кивнула, обрадовавшись такой идее. Однако она не хотела признаваться, что именно Добраник завладел её сердцем.

Когда они приблизились к заколдованной поляне, Сварын, сложив крылья, отступил в тень.

— Дальше мне нельзя, — прошептал он. — Подзови Добраника, а я попробую уговорить его уйти.

Милуния направилась к поляне. Там, среди вил и её подруг-пташек, играли зачарованные китоврасы. Она подошла к Добранику, стараясь не привлекать внимания, и ласково коснулась его руки.

— Пойдём, — прошептала она, заглядывая ему в глаза. — Ты нужен нам.

Но Добраник лишь улыбнулся в ответ и покачал головой.

— Милуния, останься со мной, — сказал он, беря её за руку. — Здесь так красиво, и я чувствую, что это место хранит какую-то тайну.

Милуния замерла, не зная, что ответить. Добраник с такой нежностью смотрел на нее, что перед этими чарами трудно было устоять. Но пташка понимала, что всё это наваждение, созданное лесным колдовством вил.

— Я не могу остаться, — прошептала она, отводя взгляд. — Но я вернусь за тобой, обещаю.

Милуния вновь присоединилась к Сварыну.

Тем временем грохот на берегу стих, что было неожиданно, ведь обычно шум на острове стихал лишь поздно вечером. Пташка и китоврас отправились к тому месту, откуда недавно доносились раскаты, и снова повстречали крылатого пса. Однако теперь с ним была и Лада.

—  Беда! — воскликнул Сварын. — Не могу я освободить своих товарищей от чар лесных дев.

— Даже Добраник, всегда такой ответственный, забыл обо всём на свете, — добавила Милуния. —  А ещё на той поляне у вил в ветвях отдыхает темноволосый бог и повторяет твоё имя, Лада.

Лада сразу что-то поняла и устремилась туда, куда указал китоврас. Подбежав к дереву с отдыхающим богом, она назвала его Стрибогом, а он с нежностью взглянул на нее и протянул к ней руки. Богиня, однако не кинулась в объятья Стрибога, а взволнованная ушла.

Внезапно дерево, на котором дремал Стрибог, наклонилось и рухнуло в образовавшуюся под ним яму.

Лесные девы засуетились, молодые птицы взлетели, но китоврасы почему-то не скинули с себя сладостное наваждение. И хотя они теперь смогли выйти за пределы поляны, в глазах их по-прежнему читались легкость и страсть к наслаждениям.

Провалившееся под землю дерево нарушило колдовскую сеть, но не сняло ее полностью. Нити женских чар запутались в ветвях, и снять их было очень сложно. 

  Прилетевший воевода Светозар пытался растормошить своих дружинников. Особенно сильно он чего-то добивался от Величара, кричал на него, убеждая, что от него зависит судьба мира и всего живого на земле, но тот не слушал своего начальника. Он только с нежностью и лаской смотрел в сторону подлетевшей птицы Алконост.

Воевода еще долго вразумлял Величара и упрашивал птицу Алконост, но безрезультатно. Наконец птице это надоело, и она отвела Величара к себе, оставила его на поляне рядом со своим деревом. Ночью кто-то топал копытами под деревом. Милуния выглянула из своего гнезда и увидела там наставницу, сидящую рядом с Величаром на ветке. Потом к дереву приходил рассерженный воевода, но Алконост прогнала его.

Следующее утро так и не настало. Не выкатилось солнце из-за горизонта, и остров Буян так и стоял погруженный в ночную тьму. Только луна, уже миновавшее свое полнолуние, освещала остров.

И тогда в райский сад прилетел Светозар, созывая всех птиц на Китоврасову гору, куда утром сошли с неба боги во главе с великим Сварогом. Принял решение верховный бог открыть Голубиную книгу и раскрыть тайны Вселенной людям. Потому повелел он китоврасам принести книгу на широкий луг между рощей и берегом, где обычно проходили большие собрания обитателей острова.

Птицы слетелись на Китоврасову гору, на вершине которой восседал в своем троне Сварог, и принялись услаждать божественный слух своим пением. Вскоре и Голубиная книга была принесена с Белого камня, а трон Сварога установлен на вершине скалы, откуда можно было обозревать всю округу. И сказал тогда грозно верховный бог:

— Я принял решение снять эту последнюю печать, но все равно хочу знать, кто шесть из семи печатей сорвал.

И вдруг над лугом раздался свист и поднялся резкий ветер. Это Стрибог несколько раз по кругу облетел всех собравшихся на церемонию. В своих объятьях он держал Ладу.

— Что вы стоите?! Помогите же! Я не могу его удержать! — закричала  богиня.

В тот же миг Велес поднялся в воздух на своем облаке, Семаргл, громко лая, раскинул крылья и последовал за ними, а уж потом взлетели и китоврасы. Стрибог же тем временем умчался куда-то на запад, в море, прочь от острова. На лугу остались только птицы и Сварог, который с гневом наблюдал за происходящим со скалы.

Внезапно на луг вышел огромный ящер в сопровождении вилы Вересветы. Эту лесную деву уже давно никто не встречал в роще.

Вила нежно коснулась шеи ящера, и в тот же миг принялись птицы громко щебетать, словно лес ожил и заговорил. И тут с небес, словно молния, спустился крылатый змей. Его глаза горели огнем, а чешуя блестела, как золото.

— Отпусти ее! — прорычал он, бросаясь на ящера.

И началась смертельная схватка. Тела ящера и дракона, мощные и гибкие, извивались, как змеи, а когти и зубы сверкали, как молнии. Камни разлетались во все стороны, искры летели, как звезды, а воздух дрожал от напряжения. Птицы, испуганные и взволнованные, разлетелись в разные стороны.

Лельга и Милуния выглядывали из соседних деревьев, с настороженным интересом наблюдая за потасовкой двух ящеров. Вдруг земля под их лапками задрожала. Взрывы сотрясали воздух, их сопровождали вспышки света, их грохот эхом прокатывался по острову. Птицы, которые, как и Лельга с Милуньей, нашли прибежище за деревьями на краю луга, в панике бросились убегать, со всех сторон слышались тревожные крики.

Лельга и Милуния взлетели вместе с остальными, но вместо того, чтобы направиться к югу в Райский сад, они свернули на запад.

— Ты куда летишь? — крикнула Лельга, стараясь перекричать шум ветра и взрывов.

— Туда, где Добраник, — бросила Милуния через плечо.

— Вот как? И зачем же тебе туда? Думаешь, он будет рад видеть именно тебя? — её голос прозвучал саркастично.

Милуния обернулась, её глаза сверкнули.

— По крайней мере, я не собираюсь оставлять его в беде!

Птицы продолжали лететь бок о бок, их крылья порой задевали друг друга, будто каждая пыталась вырваться вперёд.

Когда они приблизились к зачарованной поляне, звуки взрывов уже стихли, но в воздухе всё ещё витало напряжение. Лельга и Милуния опустились на ветки ближайших деревьев, глядя на поляну внизу. На поляне не было ни вил, ни китоврасов, лишь поваленное дерево.

— Где он? — прошептала Лельга, всматриваясь в тени.

— Найдём. Мы должны убедиться, что он в порядке, — ответила Милуния, хотя её голос дрожал от волнения.

Соперничество на мгновение уступило место общей тревоге. Лельге показалось, что она услышала что-то из-под поваленного дерева. Она смело бросилась к нему и позвала:

— Эй! Есть кто?

Из-под земли донесся немного хриплый голос Добраника.

— Я здесь!

Обе птицы радостно заверещали и на радостях почти обняли друг друга.

Лельга и Милуния, радостно вспорхнув, начали усердно раздвигать ветви, чтобы освободить Добраника. Но вскоре их усилия начали терять координацию: каждая из них тянула ветви в разные стороны, не обращая внимания на действия другой.

— Милуния, ты не так делаешь! — воскликнула Лельга, стараясь освободить зажатое крыло Добраника.

— Что значит «не так»? Я делаю всё, что могу! — возразила Милуния, её голос звучал раздражённо. — Может, это ты всё усложняешь!

Добраник, зажатый ветвями, наблюдал за их ссорой с растерянным выражением. Лельга и Милуния одновременно посмотрели на него, но вместо того, чтобы успокоиться, начали говорить одновременно.

— Это она виновата! — заявили они в унисон, указывая друг на друга.

Прежде чем спор разгорелся ещё больше, вдалеке раздался звук удара, и землю под их лапами и копытами Добраника внезапно сотряс мощный толчок. Деревья закачались, и мелкие ветви начали сыпаться сверху.

— Что это было?! — выкрикнула Лельга, расправляя крылья, чтобы удержаться.

— Не знаю, но мне это не нравится! — Милуния взмахнула крыльями, готовая взлететь в любой момент.

Добраник зажмурился, стараясь укрыться от падающих веток.

Птицы снова начали работать, на этот раз стараясь двигаться синхронно. Их усилия всё ещё были недостаточными, чтобы полностью освободить Добраника

Внезапно раздался новый удар сильнее прежнего, и вновь земля задрожала. Деревья закачались, их ветви опасно скрипели, а где-то совсем рядом послышался треск ломающихся стволов. Лельга и Милуния вздрогнули и тут же вспорхнули на ветку, прочно вцепившись коготками в кору. Внизу раздался непонятный шум, и началось какое-то движение, скрытое темнотой. И только когда первый испуг птах прошел, они слетели на землю. Добраник был на свободе, а дерево, которое мешало ему выбраться из ямы, было сдвинуто в сторону. У кого же была такая большая сила?

Лельга и Милуния стали спрашивать китовраса, что произошло, но тот словно и не понимал, что следует отвечать. Пташки с двух сторон прильнули к нему и просто принялись шептать в уши приятные речи.

Лельга и Милуния сидели по бокам от Добраника, обняв его за шею, их мягкие перья слегка касались его. Китоврас, всё ещё находящийся под действием чар, рассеянно смотрел в темноту, словно пытаясь понять, что происходит. Птицы, наконец успокоившиеся после недавнего ужаса, щебетали тихими голосами, стараясь приободрить его.

— Ты так храбро держался, Добраник, — мурлыкала Лельга, её голос был сладким и нежным.

— А как ты справился с этим деревом? Наверное, сила в тебе невероятная, — добавила Милуния, бросая на Лельгу вызывающий взгляд.

— Ну знаешь, — протянула Лельга, не желая уступать, — сила — это, конечно, хорошо, но вот его терпение… настоящий герой.

Милуния явно не собиралась отступать, она уже хотела что-то сказать, как вдруг ночной воздух разрезал громкий удар, заставивший лес содрогнуться. Звук сопровождался треском деревьев, будто что-то большое упало с неба и прорвало кроны. Затем раздался ещё один глухой удар — теперь уже падение чего-то тяжёлого на землю.

— Что это? — спросил Добраник, его голос прозвучал неожиданно осмысленно. Он было двинулся в том направлении, но Лельга и Милуния тут же его остановили.

Они продолжили свое соревнование в расхваливании китовраса, пока новый удар не сотряс землю, даже более сильный, чем прежние, и вдали раздался гул, нарастающий с каждой секундой. Земля под ними начала дрожать, листья с деревьев зашуршали, а воздух наполнился влажным, солоноватым запахом.

— Снова… — прошептала Милуния, её голос дрожал.

— Волна! — выкрикнула Лельга, взмахнув крыльями.

Они обернулись к Добранику, который всё ещё сидел, словно оцепенев.

— Вставай! — закричали птицы в унисон, но китоврас лишь повернул голову, будто не понимая, чего от него хотят.

Когда звук стал совсем близким, Лельга и Милуния одновременно взлетели, пытаясь понять, куда бежать. Но прежде чем они успели что-то предпринять, из тени деревьев появилась массивная стена воды. Волна неумолимо приближалась, накрывая собой всё на своём пути.

— Быстрее! На дерево! — крикнула Лельга, указывая на ближайшую высокую сосну.

Милуния уже устремилась к ветвям, её когти вцепились в кору. Лельга последовала за ней, но, обернувшись, увидела, что Добраник всё ещё остаётся на месте.

— Ты с ума сошёл?! — выкрикнула она, спикировав вниз и изо всех сил ударив его крыльями по спине. — Двигайся!

Китоврас, словно пробудившись, резко поднялся и, шатаясь, побежал в сторону деревьев. Волна обрушилась в тот момент, когда он добрался до более высокого участка. Вода ударила по его ногам, но ему удалось устоять.

Лельга и Милуния, наблюдавшие всё с высоты ветвей, вздохнули с облегчением, когда увидели, что Добраник выбрался на безопасное место. Вода вскоре начала отступать, оставляя после себя лишь хаос и следы разрушений.

— Ты чуть не утонул, — сказала Лельга, опускаясь к Добранику, но её голос звучал больше укоризненно, чем встревоженно.

— Мы так переживали, — добавила Милуния, садясь по другую сторону от него.

Добраник лишь покачал головой, его взгляд всё ещё был рассеянным, словно он пребывал в ином мире.