“Ха-ха! Этот парень любит жить кучеряво!” — шутка, которую Марио Риччи слышал с тех пор, как осознал себя в окружающем пространстве. Возможно так шутили ещё над его колыбелью, но этого он помнить не мог.

Фамилию Риччи переводили как “богатый” или “кучерявый” — и то, и другое подходило Марио на все сто. Пусть и в те времена, когда его собственностью значились целеустремленность, ум, гордость, цепкость, талант оценивать события за пределами привычной картины мира. Сыграла роль и наследственность: мать — настоящая дворянка — родилась в союзе одного из младших членов семейства сицилийских Натоли с дочерью безвестных английских баронов, досталась отцу — Бруно Риччи — в счет одного из предметов шантажа (по взаимной любви), когда управляющие в районе Палермо поставили наймодателей-землевладельцев перед фактом своей криминальной власти. Так что будущий босс “отвязных горностаев” с детства владел двумя языками и имел представление об этикете и вкусах высшего общества. Правда его родителям в итоге пришлось покинуть солнечную Сицилию без фамильных драгоценностей в кармане.

В Нью-Йорке пару Риччи ждали с распростертыми объятиями. Репутация отца, его родственные связи и рекомендации старых друзей способствовали быстрому продвижению кормильца по карьерной лестнице в мафии. Вплоть до одной из неудачных перестрелок, в которой ступеньки резко оборвались.

После кончины Бруно, над Марио взял шефство его дядя — бухгалтер мафиозных семей. Именно он пристроил двенадцатилетнего парня к Сержио Браско. Это был 1910 год, тогда имя Браско имело небывалый вес в криминальных кругах Нью-Йорка.

Жесткий делец, безжалостный оппонент, преступник широкого профиля — с одной стороны; меценат, благотворитель, богобоязненный семьянин — с другой. Таким был первый босс Марио. У него стоило многому поучиться, тем более это было так легко: признавая суровую справедливость Сержио, все его солдаты, включая младших членов банды, чувствовали единство и защиту, как в настоящей семье. Сам Марио за три года стал настолько близок Браско, что, бывало, обедал вместе с ним, его женой и детьми в огромном доме, который изучил как свои пять пальцев. Работать, конечно, приходилось на износ, но это только радовало. Откуда бы еще удалось узнать, когда следует вовремя надавить, где-то договориться, поднять ставки, насколько применять силу или использовать один из ста способов запугивания... Всё это с непрерывным триумфом. Способный ученик набирался опыта. Шутили, что если бы у Браско не было собственных наследников (двух сыновей и очаровательной дочери), то у Марио были все шансы стать преемником босса. Однако случай распорядился иначе.

Летом 1913-го у капореджимо банды родился долгожданный сын после пяти дочерей. Капо не замедлил закатить большую пирушку, а босс отпустил всех на праздник. Марио хотел остаться, однако Браско настоял, чтобы ушли все, аргументировав тем, что наконец-то сможет побыть в узком кругу своей семьи. И настоятельно рекомендовал: “Да не с пустыми руками!”.

По дороге к виновнику торжества, Марио завернул в ближайшую аптеку, где можно было затовариться чем угодно — от плитки шоколада и витаминного сбора до снарядов для оружия самых популярных в округе калибров. Выбрав игрушечную “Жестяную Лиззи” на веревке, он наткнулся на пропустившего радостное известие коллегу по банде. Прежде чем сработало шестое чувство, в подробностях выложил план следующих действий и напутствие босса. Только тогда, и за это Марио корит себя до сих пор, он заметил рядом греющего уши беспризорника, которого встречал на территории конкурентов.

 Весь праздник было не по себе, выяснилось — не зря.

Уйдя с половины пирушки, Марио двинулся к дому босса. Просто чтобы успокоиться. Однако беда уже постучала в двери. В окнах первого этажа полыхал огонь, на втором виднелись тени вооруженных людей. За уцелевшим темным стеклом кабинета на втором этаже мелькнул силуэт босса. Значит он еще жив! Не раздумывая, Марио бросился наверх. Несколько раз ухнуло в животе — дом был разгромлен, у лестницы угадывалось недвижимое тело старшего сына Браско.

Сам Сержио нашелся в собственном кресле. Судя по количеству крови на пиджаке и сомкнутым челюстям в беззвучном стоне, его дела были плохи.

— Сеньор Браско!

Старый босс кашлянул:

— А, это ты, мой друг...

— Сеньор Браско, простите, это я виноват... Это я проболтался. Я не хотел... — Марио чувствовал, как срывается голос. — Я спасу вас! — он уверенно вытащил пистолет, из которого до сих пор стрелял только по мишеням, но был остановлен непререкаемым окликом:

— Не надо...не надо, убери это. Их слишком много. Сейчас... Вот, возьми...

Каждое слово давалось Браско с трудом, вот-вот кончатся последние силы. Он вложил в руку парня легко звякнувший предмет

— Возьми!... Тебе пригодится, мой мальчик… пока они не нашли нас… Только ты должен…— он поднял палец, указал куда-то в стену, но так и не смог завершить назидание, дернувшись в предсмертной конвульсии.

Не веря собственным глазам, Марио оцепенело застыл. Через секунду, может быть минуту — время потеряло значение, за дверями кабинета послышался топот ног, а с улицы вой сирен. Чтобы не попасться полицейским вместе с налетчиками, пришлось уходить.

Уже следя за происходящим из толпы зевак и выяснив, что в доме не осталось никого живого, включая жену Браско и его шестилетнюю любимицу дочь Эву, Марио решился раскрыть ладонь. Он уже догадывался об увиденном — это была реликвия старого босса.

Своим успехом Сержио Браско был обязан собственным уму, решительности и харизме, но многие считали, что ему помогало нечто свыше. Ходили слухи, будто ему принадлежала древняя реликвия, вывезенная из старого света первыми итальянскими переселенцами — медальон с необычным изображением Богородицы. Строго говоря, таких изображений в мире было два, обы выполненные сицилийским мастером Антонелло де Мессиной, только одна его "Аннунциата" известна во всем мире, а про вторую почти никто не знает. По заказу богатейшего венецианского дожа художник поместил маленькую копию в золотую коробочку с крышечкой, украшенной божественной чистоты крупными самоцветами. Когда медальон открывался, игра света на драгоценных камнях создавала иллюзию того, будто святая обращала свой взор на заглянувшего. Поговаривали так же, что если успеть посмотреть на обратную сторону крышечки, то можно было прочесть на миг проступающее благословение. Очень быстро чудесный медальон был украден у дожа и с тех пор так и кочевал из рук в руки самых талантливых воров и джентльменов удачи, принося им небывалый успех и признание.

Теперь медальон оказался в руках Марио Риччи. Нет, он не собирался проверять его магическую силу. Но в ту ночь дал себе обет во что бы то ни стало достичь такого уровня в мафии, чтобы иметь возможность отомстить убийцам его «семьи». На это ушло пять лет, К двадцати годам Марио доверили стать капореджимо банды и он готов был поклясться, что не терял ни минуты, отыскивая каждого причастного к трагедии. Еще через пять лет с местью было покончено. Кажется амулет действительно помогал во всех делах. Особенно, когда дело касалось денег.

***

Все эти годы Нью-Йорк менялся. Бандитские войны привели к тому, что во главе преступного мира стал клан Марио. Сам Риччи получил право возглавить собственную банду. Как раз от дел отошел старик Джованни, легендарный мастер, обучавший присваиванию чужого и державший шефство над уличными ворами, карманниками, беспризорниками. Так родились «отвязные горностаи».

Первым делом нужно было создать штаб и найти пристанище для новой ячейки мафиозного общества. Тут пригодились связи покойного Браско. Когда-то он помог с документами одной русской графине, обитающей на Манхэттене. Ее муж, застройщик-миллионер, получал заказы от мафии с безналоговой прибылью. Однако, муж давно скончался, дети от первых браков растащили наследство, а у вдовы остался только дом в хорошем месте рядом с Центральным парком. Будучи дамой благоразумной и практичной, она позволила за определенную плату пользоваться половиной своего жилища, оговорив несколько условий: сама она могла перемещаться по нему как хочет, но членам банды позволялось использовать только черный ход; ни в коем случае не заходить на ее половину (всем — включая самого Марио, который был официально представлен обществу племянником графини и имел возможность пользоваться парадным входом); София могла давать воришкам собственные мелкие поручения. Чтобы уравновесить договор, Марио навязал домовладелице своего кучера (дама не признавала современные автомобили), которого использовал для перевозки улова. Кучера — глуховатого Райли — рекомендовали знающие люди: де старый морской волк был крепок и необычайно хорошо умел держать язык за зубами, возможно недуг со слухом этому и способствовал.

Как-то в начале мая София обратилась к Марио и попросила навести справки о коллекционере Рэнди Райте. «Тетушка» имела неосторожность связаться с ним и даже принимать у себя в гостях, и судя по всему, пожалела об этом. Марио даже удивился этому вопросу и сказал, что Райт — один из самых опасных, коварных и скользких дельцов криминального мира Нью-Йорка, и связываться с ним было непростительной ошибкой. По этой самой причине Марио отказался что-либо предпринимать против Райта, даже для защиты «любимой родственницы».

Звёздами «горностаев» стали пара старых знакомых — Брайт и Мария. Первого Марио частенько видел в контролируемых злачных местах. Неудивительно, талант вора достался весельчаку и кутиле. Марию же он когда-то обучал литературному английскому языку. Итальянская родня просила присмотреть за девочкой и помочь ей стать леди. Занятия проходили в легкой обстановке, ученица вела себя прилежно и очень старалась. Кто бы мог подумать, что это пригодится в воровской работе — девочка часто играла роль потерявшейся барышни и выуживала кошельки у богатеев, вызвавшихся помочь. Сейчас Брайт и Мария зачастую работали в паре. Они были самыми старшими в банде и имели склонность импровизировать.

Дальше по старшинству шла Ванесса Адамс — мулатка родом из Гарлема. По иронии судьбы, там ее не взяли в банду, посчитав слишком белой. Марио же, имея в собственных жилах смешанную кровь, был более гибок в вопросах расы и национальности. Кроме того, хоть итальянцы и держались за чистоту рода, но даже сам Браско иногда проявлял понимание. Взять Патрика Мальдини. Он был сыном хорошего друга Браско, которого угораздило жениться на девушке из ирландской банды. Эта свадьба наделала много шуму и от пары отвернулись с обеих сторон. Но не Сержио. После смерти старшего Мальдини он следил за рыжим крестником и определил его в духовную семинарию, принимал у себя в доме, позволяя заниматься воспитанием младшей дочери. А к этой девочке, имеющей одинаковое родимое пятно с отцом, допускались только самые близкие люди. Когда с Браско случилась беда, Патрик должен был принять духовный сан. Потом он куда-то исчез на много лет и объявился совсем недавно, преподнеся подарок. Оказывается старый босс хоть и был ревностным католиком, но получал выгоду, используя саму церковь. В приходе, построенном на его деньги, располагалось потайное помещение, которое можно было использовать в качестве склада и убежища. Именно туда теперь горностаи отвозили улов, пока не пройдет перепродажа. У полицейских не было ни единого выхода на банду. С помощью святого отца воры орудовали у них прямо под носом.

Впрочем, один полицейский все же был в курсе дел банды. Это был инспектор Дейл Купер, но в том, что он не причинит никому вреда, Марио был уверен. Это был «прикормленный» мафией коп, и все криминальные круги Нью-Йорка о нем знали. Он был удобен для всех и во всех отношениях. Купер собирал информацию из разных кланов преступного мира, но пускал ее в ход лишь с согласия мафиозных боссов, когда нужно было расправиться с кем-то неугодным. Он же прикрывал от полиции то, что там не должны были знать. Купер умел на глазах репортеров создать видимость кипучей деятельности, за которой криминальный мир чувствовал себя спокойно и вольготно. И при этом к нему всегда можно было обратиться за сведениями, которые иным способом трудно было получить. Поэтому, когда Купер вышел на Патрика и предложил тому стать осведомителем, Марио даже не возражал.

— Нам это пойдет на пользу. Передавай любителю новостей то, на что я дам добро, — сказал Марио Патрику.

Еще один яркий член банды появился десять дней назад — Тони Ферри. Брайт переманил его откуда-то с окраин, молодые люди сдружились на почве симпатии к псу. Марио тоже не имел ничего против собаки, тем более, если она помогала в деле. История состояла в следующем: Брайт как-то привел дворнягу, которую научил разным фокусам и примочкам. Питомец будто был рожден для него, около года вился хвостом за парнем, а какое-то время назад назад, ни с того, ни с сего, увязался за другим человеком и потерялся. Брайт организовал поиски. Пропажа обнаружилась на месте преступления. Да, Тони был чуть менее ловок, чем балагур Романо (поэтому дал себя поймать), но имел хороший потенциал. Марио видел это наметанным глазом. Кроме того, ему нравились серьезность и вдумчивость нового члена команды.

Прочие горностаи — дети и подростки, в среднем лет десяти. Настоящие маленькие хищники Манхэттена: юркие, находчивые, всезнающие и цепкие.

***

В день прихода Тони Марио то и дело приглядывался к Марии с Ванессой, осознавая, что ему все труднее не замечать их женских прелестей. Это отвлекало и заставляло задуматься о вещах, которые еще вчера казались так далеки. Однако долги оплачены, а жизнь проходила и требовала традиционного продолжения.

К счастью, размышления оказались прерваны, надо было проверить новичка в деле. В город вышли всей бандой, воскресным днем на Манхэттене столько народу, что можно было рассредоточить армию воришек. Марио, согласно своей легенде графского племянника, занял место на террасе дорогого ресторана. Эта роль была ему по вкусу, она позволяла выбирать лучшие точки обзора и жить соответственно потребностям, заложенным аристократичной половиной предков.

Тони устроил целое представление. Он умел мгновенно сбивать клиентов с толку, на ходу меняя шляпу с широкими полями на яркую кепку и наоборот. Человеку, лишившемуся денег, было трудно объяснить окружающим и полицейским, кого же надо хватать: «вот того в шляпе» уже не существовало в потоке моря видимых голов. После пересчета улова, устроили праздничный перекус с шампанским и посвящением. После чего разместили новичка в бильярдной на третьем этаже. Все отдельные комнаты этажа для старших были заняты, а спать в общем зале он не пожелал.

На следующий день Марио наткнулся на Ванессу, когда она выходила из дверей, соединяющих половины дома горностаев и графини. Никто не знает, почему старая чертовка подружилась с мулаткой, но факт остается фактом — девушка была единственной обладательницей ключа по эту сторону. Сам Марио пользовался парадным ходом только чтобы выйти через первый этаж во двор и подняться по черной лестнице. Несколько раз его приглашали на чай поболтать о том, как идут дела и попутно получить конверт с причитающимися деньгами. В этот раз девушка была еще симпатичнее, чем вчера, хоть на ее лице читалось какое-то странно-задумчивое выражение. Чтобы не засмотреться, Марио приветственно кивнул и скрылся в своем кабинете. Недавно он получил сообщение от главы боссов, что назначен день суда над Меером Лансом — авторитетом мафии, отмывавшим деньги со всех видов незаконной деятельности и помогавший вложить их в правильное предприятие. Марио, будучи по совместительству племянником, неоднократно пользовался его инструментами и сколотил приличное состояние. Состояние, которое нужно будет кому-то передать…

Ещё четыре дня босс горностаев то и дело ездил на встречи, чтобы обсудить, как вырвать соратника из цепких лап полицаев. Похоже все официальные способы уже были опробованы, а у слуг закона имелись весомые улики. Мафия пыталась использовать возможности инспектора Купера, но даже он разводил руками и ничего не мог поделать.

Банда в это время жила обычной жизнью. Марио успел обратить внимание, что распалась рабочая связка Марии и Брайта. Девушка предпочитала выходить на улицу в одиночку, используя образ потерянной англичанки из золотой молодежи (этот образ ей чертовски шёл, приходилось признать, что бывшая ученица усовершенствовала все, чему ее научили); Брайт же пропадал целыми днями вне штаба, однажды вернувшись с лихорадочным блеском в глазах.

 Не в правилах Марио было лезть в душу лучшему работнику команды, поэтому, после очередного удачного улова, он вспомнил, что их банду пригласили погостить в «красных фонарях», где помимо натуры, они открыли нечто в виде просмотров кино для взрослых. Ему и самому нужно было спустить пар, а не заглядываться на подчиненных, да и мальчишкам пора преподать приятный урок из школы жизни. Велев Брайту собирать мужскую половину команды, Марио, как обычно воспользовался своим кабриолетом, чтобы с шиком проехать несколько кварталов. Этот вечер прошел в веселой обстановке, для некоторых особо познавательной.

Назавтра совет мафии окончательно решил выкрасть арестованного. Операцию постановили провести через два дня сразу после суда при конвоировании осужденного к полицейскому фургону. Из источников стало ясно, что это единственный момент, когда охрана Ланса будет минимальной. Исполнение по похищению поручили "горностаям". В случае необходимости рекомендовано было обращаться и к Дейлу Куперу.

Вечером Марио созвал совет банды, пригласив на него всех. Так как графиня сама пользовалась услугами Ланса, то и она согласилась участвовать в этой истории, поддержав, чем может. Правду сказать, особого выбора ей не оставили, ведь в плане была отведена роль «её» кучеру. Патрик тоже присутствовал. Он теперь оставался связным с головными информаторами, а кроме того должен был приютить беглеца в своем убежище. Тихо, пока никто не слышал, Марио также посоветовал Патрику позвонить и Куперу.

Обсуждение вышло бурным: воры накидали массу идей, в лицах изображая обманутых полицейских; перебрали технические возможности и роль каждого участника. Через четыре часа разошлись. Марио откинулся на спинку кресла, обозревая бардак в кабинете, когда его взгляд наткнулся на белевший посреди стола сложенный лист. Он развернул его одной рукой, чтобы прочесть три слова: «Марио Риччи — предатель». Записка явно предназначалась ему, но кто бы знал, что это значило. Марио выкинул ее в мусор под стол, но мысли из головы так просто не выбросишь.

Он достал медальон, задумчиво крутя его в руках. Отложил, чтобы налить себе виски, но не успел сделать и пары глотков: после короткого стука, скорее для проформы, в дверь вошла Ванесса:

— У меня созрела потрясающая идея, не добавить ли полет купюр к моему номеру?… О!

Девушка уже рассматривала на просвет «Аннунциату», любуясь как играют грани драгоценных камней. Марио отдал должное тому, как бы смотрелся амулет на смуглой коже, а через секунду вспылил:

— Положи на место! — сам удивляясь, как жестко прозвучал оклик. Все-таки он испытывал сильное раздражение, непонятно от чего больше — то ли от того, что ничего не понимает, то ли от того, что стал рассеянным, прочтя записку, то ли потому, что платье подопечной слишком круто обтягивает формы.

Он забрал моментально брошенный медальон со стола, убирая его в сейф и кладя ключ от сейфа в карман.

— Чтобы я больше не видел никого рядом с моими вещами! В этот кабинет заходят только тогда, когда позовут… Хватит хлопать глазами, иди спать, обсудим все завтра!

Видно было, что девушка опешила. Марио никогда не позволял себе срываться и орать на членов банды. Моментами он был суровым, но неизменно спокойным и вежливым.

Не удержавшись и несколько раз моргнув, Ванесса отступила к все еще открытой двери. Она старалась вынести себя не спеша, но все равно споткнулась.

Когда смолк цокот ее каблуков, Марио переложил ключ от сейфа в потайное дно верхнего ящика стола и пошел спать.

Утром 14 июня босс горностаев сосредоточился на подготовке отряда. Он отследил, чтобы «беспризорникам» не мешали работать в районе суда. Снабдил их номерками в типографии, чтобы получить свежайшие газеты и беспрепятственно носиться вдоль казенного здания. Другим выдал свежие щетки и ваксу, третьим внушал на каких позициях они должны стоять, чтобы следить за обстановкой и передавать информацию по цепочке. Главная роль была возложена на старших участников банды. Все они тренировались, согласно очерченному плану. Однако теперь каждый из них вызывал сомнения, Марио присматривался к ним, пытаясь понять, кто мог подбросить записку. Дети держались позади, вокруг стола сидели взрослые, им проще всего было незаметно положить лист, когда расходились.

Райли, когда не пытался бросить горящий окурок в мишень, почему-то весь день интересовался объявлениями антикварных магазинов в газетах. Графиня появлялась в окнах с загадочным видом. Брайт хмурился, когда его никто не видел, на виду же бурно шутил с Тони. Тони тоже с усердием отдавался веселью. Мария следила за парнями, явно не одобряя такого подхода к тренировкам. Пару раз сделала замечание Тони. Мелькнула мысль, что она могла бы стать хорошей матерью — как минимум внимательной и до старости красивой.

Чтобы избавиться от наваждения, Марио поднялся к себе. У дверей его комнаты вновь ждало испытание в виде фигуристой мулатки. Сценическое платье вдвойне подчеркивало изгибы

— Я только хотела показать тебе костюм… Подходит для номера? — она с вызовом заглянула Марио в глаза.

— Прекрасно, — Марио честно оценил наряд, вернув себе хладнокровие. — Идея с купюрами тоже кажется уместной. Действуй.

Наладив отношения с отдельно взятой единицей коллектива, он занялся своими делами.

В десять вечера пришел Патрик — принес информацию о том, кто будет их связным из полицейских на суде. Один из газетных мальчишек должен будет толочься в вестибюле и принять информацию, в какое время будут выводить Ланса.

Отпустив Патрика, Марио лег спать. Не тут-то было, примерно через полчаса, может чуть меньше, заверещала сигнализация, которую графиня установила на свою половину, чтобы чужие точно не пересекали границу дома. Пришлось накинуть халат на пижаму и выйти разбираться. Собралась вся банда, включая почему-то все еще торчавшего в доме священника и поднявшегося кучера. Еще около получаса ушло на то, чтобы всех успокоить, разогнать и проводить графиню, заверяя, что такого больше не повторится, а виновный будет найден и наказан. Только после этого, наконец, удалось уснуть.

***

15 июня 1925 года будильник зазвонил в 8:15.

Ровно тридцать минут на сборы, чтобы привести себя в безупречный вид.

В 8:45 Марио зашел в кабинет взять ключи от машины. Позволил левой брови удивленно приподняться, когда обнаружил в помещении графиню. Она объяснила свое присутствие заявлением о том, что не держит обид и ожидает отмашки, когда ей следует появиться у здания суда. После ее ухода ничто не вызывало сомнений — сейф был заперт, на столе царил порядок, в бумагах не обнаружилось лишних записок.

Дорога до площади перед судом заняла пять минут. Авто Марио припарковал на 68-й улице, так что успел разместиться за столиком киоска с кофе ровно к половине десятого.

Все шло по плану: мальчишки с газетами неустанно сновали вокруг, чистильщики обуви заняли свои позиции на самых просматриваемых местах, связные беспечно прогуливались там и сям. Парадная лестница здания пополнялась ожидающими суда. Кого здесь только не было — и представители прессы, и члены всех местных банд, и сам босс боссов.

Суд начался в 10 часов.

К 11:20 Марио смог разобраться в расстановке полицейских на площади и местах, которые облюбовали толпы народа, не поместившиеся в судебный зал. Он незаметно поманил одного из связных и передал ему, где следует начать выступление Ванессе. Мальчишка пошел в штаб, чтобы вызвать девушку. Путь пешком занимает около 17 минут, так что в 12 девушка уже занимала «сцену».

Еще раньше появились девушка-цветочница и молодой человек, изображавший туриста. Это Мария и Брайт следовали своим ролям. Чуть позднее краем глаза Марио отметил Тони, который появился с пачкой газет в яркой желтой куртке.

12:15 — еще один связной должен был доставить записку Софии. Брайт возился с бикфордовым шнуром возле киоска, еле слышно пахло горючим и взрывчаткой. Куда-то подевалась цветочница. Суд вошел в завершающую стадию.

В 12:30 появился экипаж графини. Райли проводил даму до Марио, а сам остался ждать неподалеку. Племянник и тетушка завели светскую беседу и покинули столик кафе только после того, как мимо них пробежал разносчик газет. Еле слышно мальчишка шепнул время, когда выведут Меера Ланса.

Предложив руку, Марио увел Софию с площади и оставил в магазине на 68-й улице. Сам же он сел в машину, готовый оказаться на Центральной улице ровно в нужный момент.

Для обывателя картина со стороны выглядела следующим образом:

Перед зданием суда царило оживление. У входа толпились фотографы от главных газетных изданий, ожидая выхода арестованного. Каждый стремился занять более выигрышную позицию для кадра в свежей газете, пытаясь оттеснить зазевавшегося коллегу. На это свысока и явно неодобрительно поглядывали полицейские, обступившие кольцом входную дверь. Сегодня их было особенно много, меры по сопровождению преступника предприняты особенные — под стать ему самому.

С десяток праздных зевак, привлеченные толпой и возможностью узнать главные сплетни первыми навострили уши чуть поодаль, не рискуя подойти ближе под взглядами стражей порядка. Тут же отиралось парочка беспризорников, пытаясь выклянчить милостыню или в суете подрезать немного мелочи у любопытных состоятельных прохожих.

Неподалеку от здания присел поболтать с чистильщиком обуви мальчишка, продавец газет. Судя по стопке, почти весь утренний тираж разошелся и он, неохотно отвлекаясь от болтовни с приятелем, иногда дергал за рукав прохожего, лениво выкрикивая:

— Утренний выпуск, спешите! Осталась всего пара газет, все самые главные новости, облава в восточных районах, суд над Меером Лансом.

К мальчишкам подошла явно игриво настроенная продавщица фиалок с корзинкой. Завязался разговор, а потом дело дошло и до торга. Парочка переместилась ближе ко входу на стоянку, выходившую на Центральную стрит.

Внезапно с криками — Пожар, пожар — с места сорвался чистильщик обуви, прихватив свою коробку и устремившись прочь, в сторону, где в одной из лавок занимался огонь.

— Смотрите сегодня то, о чем напишут завтра! — весело проорал разносчик газет, добавляя азарта части толпы, устремившейся кто поглазеть, а кто и стащить что-то очень нужное из лавки, пользуясь суматохой.

Пара газетчиков, помявшись, тоже устремилась им вслед.

Двери суда открылись и два бравых конвоиров вывели под руки осужденного. Пока они бегом спускались по лестнице, играющая посреди площади на саксофоне мулатка сдернула с себя безликое серое платье, осыпав зрителей блестками и оставшись в вызывающем наряде. Мало того, вокруг эффектной девушки начали виться бумажные прямоугольники, так похожие на долларовые купюры. Те репортеры, которые не были заняты пожаром у лавки, перевели объективы своих камер на "сцену".

Тем временем торгующаяся из-за цены на фиалки парочка подошла совсем близко к месту, где пролегал путь конвоя.

— Твоя взяла, 2 цента — парень запустил руку в корзину, выбирая букетик. Девица услужливо достала самый чахлый...

А через мгновение всю площадь перед судом заволокло едким дымом. В толпе возникла сумятица, в которой внезапно раздался оглушительный свист.

Из-за противоположного угла здания выскочил черный, как смоль пес и ворвался в самую гущу толпы, рыча и расшвыривая всех, кто оказался у него на пути.

В панике, сшибая друг друга, люди пытались выбраться из душного дымного облака. На дорогу выскочили несколько репортеров, врассыпную бросились зеваки, быстрым шагом из дымного облака выбежал мужчина в наручниках и запрыгнул первый попавшийся автомобиль (оказавшийся кадиллаком племянника, жившей неподалеку графини).

Спустя несколько мгновений дым начал рассеиваться, на площади валялось несколько газет, пара сломанных штативов, чья-то шляпка и корзинка с бумажными фиалками.

Пришедший первым в себя конвоир метался во все стороны, но внезапно на пути у него возник священник, буквально сбивший его с ног. Бормоча извинения, помог подняться и, отряхивая сажу, сочувственно положил руку на плечо, останавливая возле себя

— Сын мой... вы взволнованны? Хотите поговорить об этом?..

Второй конвоир устремился вслед за парнем в яркой желтой куртке, который совсем недавно торговался из-за фиалок, но и он потерпел фиаско.

Репортерам было о чем написать — Меера Ланса украли под самым носом полиции.

Марио тем временем проехал двести метров. Ланс выскочил из машины с другой стороны и скрылся с сопровождающим в центральном парке.

Сам же босс горностаев поехал сдаваться полиции, сетуя, что его автомобиль использовали для побега случайным образом — застали врасплох и напугали.

Когда Марио вернулся в штаб было уже около трех часов дня. Вся банда находилась в сборе.

Патрик пришел доложить, что Ланс сопровожден в убежище в церкви, а графиня давно вернулась из магазина.

Отдав указания готовиться к празднованию, Марио заглянул в кабинет. Здесь его ждал неприятный сюрприз — дверь сейфа была открыта и в глаза бросилась пропажа "Аннунциаты".

Кто-то из горностаев впервые услышал отборную ругань своего босса. Вместо празднования на повестку дня встал вопрос, кто осмелился воровать, вопреки кодексу банды.

Роль Марио в произошедшем с семьей Браско не СТ, но распространяться об этом не стоит.

Общая СТ с Патриком: контакт и обмен информацией с инспектором Купером.