- Эй, шлюхин сын, иди-ка сюда, мы тебе устроим взбучку!

Сколько раз он слышал в свой адрес что-то подобное, - не счесть.

Жизнь в китайских кварталах Нью-Йорка в этом плане ничем не отличалась от дворов других городов по всему земному шару, и для детских обид выбирались довольно похожие причины.

Чау Чак смирился с нападками довольно рано. Налетать с кулаками на обидчиков было не самым перспективным занятием, а продолжительное игнорирование, наоборот, приводило к отсутствию интереса со стороны задир. Природа не вложила в своего сына задатки истинного воина, зато психологом он стал отменным и понимал, что силой решаются далеко не все проблемы. Даже в этом городе сильных людей.

Мама, заговаривая добрыми словами все синяки, намазывая пахучие мази на ссадины, не уставала повторять, что любит его больше жизни, несмотря ни на что, что пусть все говорят что угодно, но это всё оттого, что они сами несчастные и недолюбленные. А счастливый человек живёт без оглядки на других.

Мама очень хотела, чтобы Чак, как звали его в окружении, вырос счастливым человеком. Но возможно ли такое, если детство проходило в стенах публичного дома?

Его всегда окружали самые разнообразные девицы, самые сладкие и дурманящие ароматы, яркие и цветные одеяния, радостный хохот и горькие слёзы.

Основной бизнес у его матери Сюин был не самым честным, говорить о нем с незнакомыми людьми ему не разрешалось, да и узнал он о том, чем они зарабатывают на жизнь уже в довольно сознательном возрасте. Матери удавалось обеспечить приватность для жизни своего сына, оградив его от ночной жизни своего заведения. Утром и днём это была швейная мастерская, где почтенная публика могла пошить себе вполне приличный костюм. А к вечеру джентльмены, пришедшие, как водится, на примерку, отдыхали в компании премилых работниц в помещениях, скрытых от любопытных глаз за потайной дверью. В это время мальчик, как правило, находился в своей комнате и готовился ко сну. А хорошая звукоизоляция делала этот сон ещё и довольно крепким. Так что хоть и знал он всех девушек, что жили и работали в заведении его матери, но пересекаться с клиентами ему не приходилось.

Долгое время ателье управлял седовласый китайский старец - папаша Хе, который всегда был с ними рядом и являлся для матери явно самым близким в Чайнатауне человеком, а Чака и вовсе называл внучком. После его смерти они поговорили, и Чак заверил мать, что в состоянии взять на себя обязанности почившего старика. Тем более за все эти годы, благодаря чуткому руководству Хе, мальчик научился не только отличать твид от фланели, но и правильно снимать мерки, давать рекомендации, угадывая предпочтения клиента, вести учёт материалов и договариваться с поставщиками о скидках. Шить он тоже умел, но, говоря откровенно, не особо любил. Этим делом традиционно занималась одна или две девицы материного заведения, знающие швейное дело. Доход это занятие хоть и приносило, но ночь, проведенная с клиентами, обеспечивала девушек более существенной прибылью. Мать никогда не была чрезмерно жадной.

Так Чак стал делить с матерью ответственность, кабинет и шкафчик, в котором хранились основные ценности.

Но девочки менялись, кому-то везло и они уходили из заведения, дольше всех здесь задержалась Скарлетт, роскошная красавица по имени Джулия Сковрон, пришедшая в "Лунный цветок" несколько лет назад, но она редко помогала в ателье, а Чаку требовался хороший портной, который будет возиться с пошивом костюмов вместо него и который не решит неожиданно покинуть заведение. И тогда он дал объявление в газету. “Требуется портной для пошива мужских костюмов. 10$ в неделю. Требования: навыки пошива одежды, грамотность, отсутствие предрассудков. Предпочтение отдаётся кандидатам, разбирающихся в модных тенденциях” - гласило объявление и в тот же самый день, когда оно было опубликовано, в ателье появился Джеспер.

Чак поначалу опешил, увидев этого щуплого парня в женской блузке, туфлях и с идеально подведенным красной помадой контуром губ, но быстро взял себя в руки. Джеспера он по итогам собеседования и демонстрации мастерства принял, но вкрадчиво попросил на работе появляться только в мужских туфлях. Джеспер в ответ поинтересовался, не знает ли управляющий, не сдают ли поблизости комнату, и Чак  предложил занять одну из комнат наверху ателье.

Жизнь в "Лунном цветке" шла полным ходом. Кто-то уходил, кто-то оставался - появилась Син Шэ, частенько навещавшая владелицу заведения мамашу Сюин. Эта девушка была столь же красива, как Скарлетт, и обычно не возражала на предложение какого-нибудь состоятельного толстосума подвезти ее до дома. Появилась яркая, как фейерверк, Колибри, которую в "Лунный цветок" притащил Джеспер буквально с улицы. Сам Джеспер освоился и в роли портного, увлеченно снимающего мерки, и в роли одной из самых стильных девушек "Лунного цветка" - ему нравилось после завершения рабочего дня надевать одно из платьев, которые он шил себе сам, любимые туфли, подводить глаза и губы, и спускаться в гостиную, где девочки развлекали гостей. Чак не возражал, к тому же, он сам настаивал на специалисте, который разбирается во всех модных тенденциях.

А потом в ателье появилась и Тинкер Белл - это прозвище девушке дал сам Джеспер. Кейт О'Малли, эта решительная ирландка, только-только сбежавшая откуда-то с берегов Европы, пришла в ателье искать работу.

- О, Чак, ну посмотри на этого котёнка! Если ей так нужна работа, она могла бы помочь мне в ателье, пока я смогу заняться и другими делами, - очаровательно хлопнул ресницами Джеспер. И, признаться, это не было лишено правды - клиентов у ателье было много, в том числе постоянных, вроде Фрэнка, владельца бойцовского клуба и хорошего приятеля самого Чака.

Чак спорить не стал и Кейт приступила к работе.

Потом что-то там случилось у малышки Кейт, из-за чего она стала оставаться на ночь в "Лунном цветке" и работать наравне с остальными девушками. Что ж, ничто не ново под Луной.

Когда-то давно, в подростковом возрасте, его пытливый ум подсказал, что между комнатами девушек и его комнатой явно должно существовать пространство. Поначалу он гнал от себя эти мысли и успешно боролся со шпионским искушением, а потом принялся простукивать стены. Словом, через полгода тихих и незаметных работ у юноши был доступ в узкий коридор, поросший пылью и паутиной и уходящий в центр здания. По бокам от него и располагались девичьи покои, происходящее в которых отныне приобрело для Чака своё звучание. 

Подглядывать за работой девочек было интересно только в самом начале, когда весь процесс был для него в новинку. Но поскольку Чак и сам был привлекательным для противоположного пола, то по мере взросления, шагать в коридор ему приходило в голову всё реже и реже. В конце концов, двигать им стало банальное любопытство при появлении очередной новенькой в заведении матери. Азарт бизнесмена, неизбежно проснувшийся в юноше, подстегивал нет-нет, да и проверить профессионализм и умение обращаться с клиентами.

Кроме того, было у Чака и другое увлечение.

На шестнадцатый день рождения он получил в подарок от матери фотокамеру. С этого момента его жизнь разделилась на до и после. До того он жил, замечая вокруг много красоты, а после он получил возможность эту красоту фиксировать на годы.

Снимками Чака были увешаны стены в его комнате, в комнатах девочек, в коридорах и на лестничных пролётах. Даже в приёмной ателье он нашёл место для стильных фотографий лояльных к популярности клиентов в идеально сидящих костюмах.

А недавно он сам приобрёл себе кинокамеру. И тут-то, он чувствовал всем сердцем, на небе взошла его звезда.

Девочки поначалу с восторгом встретили его стремление снимать их везде и всюду, но за несколько недель такого назойливого внимания порядком устали и попросили больше не приставать. Все, кроме малышки Колибри. Или, как она сама себя представила, Трейси. У той была возвышенная тонкая душа и все киносъёмки сопровождались чистым детским восторгом. Сниматься Трейси очень любила, преимущественно представляла себя в романтических и драматичных образах, беспрекословно слушалась Чака и не испытывала перед камерой никакого дискомфорта.

Просматривая и монтируя очередные записи, они внезапно и одновременно загорелись, в общем-то, вполне себе сумасшедшей идеей - снять на камеру Чака какой-нибудь очень пикантный и откровенный фильм.

Идея ошеломила обоих и они начали её прорабатывать. Разумеется, сниматься самому Чаку не хотелось ни при каких условиях. Он должен находиться по другую сторону камеры и это не обсуждалось. Разумеется, подходить с этим вопросом к клиентам было неразумно в высшей степени. Но делать что-то было надо и тогда-то он и рассекретил Колибри свои коридоры.

Вместе они спланировали размещение техники, определили место для незаметного отверстия в стене для вывода объектива, замаскировали его и приступили к пробным съемкам.

Опыт показал, что разобрать в подобных условиях лица главных героев практически невозможно. Но всё происходящее на экране выглядело вполне сносно и смотрибельно.

Сама Колибри явно вошла во вкус и каждый клиент, невольно участвующий в их тайном эксперименте, получал от девушки фейерверк эмоций и ощущений, благодаря чему она уверенно обросла постоянными поклонниками и явно приобрела таинственную популярность среди посетителей.

А Чак, пропадая за монтажом ощущал на кончиках пальцев небывалый зуд. Этим надо делиться, на этом можно неплохо подзаработать.

Получив у Колибри одобрение по поводу публичных просмотров их кинематографических экзерсисов, он начал искать помещение для того, чтобы в один из дней там прогремела их премьера, куда Чак с удовольствием пригласил Фрэнка, пообещав показать кое-что невероятное, чего раньше не было.

Помещение пришлось арендовать и Чак выложил кругленькую сумму за невзрачный зал с проектором и несколькими рядами стульев. Колибри нетерпеливо пританцовывала рядом, приготовившись смотреть созданный ими фильм.  Однако, людей на сеанс пришло катастрофически мало, а на восьмой минуте пикантного фильма какая-то девушка в зале выписала своему парню звонкую пощечину и вовсе покинула зал, так что кино досмотрели не все. После фильма Чак сказал, что Нью-Йорк тоже не сразу строился и решительно заявил, что надо расширяться.  Нужно снимать больше фильмов. Кроме того, в аренду зала ушли почти все свободные деньги, он даже остался должен владельцу кинотеатра. С этим тоже надо было что-то делать.

12 июня

День в ателье начался рутинно - Джеспер возился с новым костюмом для Фрэнка, Кейт взяла выходной и убежала вместе с Трейси по магазинам, а к матери заехала в гости Син Шэ. В ателье выглянула Скарлетт, решившая поболтать с Джеспером, а вскоре ввалились веселые Кейт и Трейси.

- Только погляди, Джеспер, что мы купили! - похвасталась Кейт с порога. - Магическую доску, с помощью которой можно вызвать с того света кого угодно!

“Кого угодно” Тинкер Белл произнесла с обозначением всей важности такого заявления. Колибри немедленно прониклась перспективой поучаствовать в спиритическом сеансе, Джеспер тоже заинтересовался, а заглянувшая к Пончику поболтать Скарлетт вежливо отказалась, но согласилась посидеть в ателье, пока Джеспер будет общаться с духами. Трейси отдала Скарлетт какую-то почту, Чак, взяв костюм для хозяина бойцовского клуба, ответил, что ему некогда и его ждут. И быстренько ушёл.

Сегодня он навещал Фрэнка и решил занести тому пошитый к бою костюм, немного развлечься, ну и спросить, как сеанс.

На бой Чак немного опоздал, и при первой же возможности, в перыве после первого раунда, всучил Фрэнку сверток с его новым костюмом и стал интересоваться, как ему и его девушке понравился киносеанс. Фрэнк, стиснув зубы, сказал, что основное действие киноленты, совершаемое всеми героями и героинями, в полной мере отражает его состояние и описывает окружающую в данный момент обстановку. Чак рассмеялся и пожелал Фрэнку удачи.

Фрэнк ушел, а Чак неожиданно для себя заметил, как на него откровенно пялится один из посетителей клуба - какой-то блондин в безвкусном пиджаке и с тяжелым взглядом. Чак аккуратненько ушел с линии обзора подозрительного типа и занял место среди зрителей.

Бой был очень интересным!

Сперва Уилл Коннели, один из ведущих бойцов клуба, уложил Люка О'Нилла на обе лопатки в четвёртом раунде. Посетители, поставившие, как обычно, на фаворита, коим в данном бою , без сомнения, был рыжеволосый ирландский громила, выставленный хозяином против куда более скромного внешне, хотя и состоящего, казалось, из одних мышц, Уилла, заволновались. Не то что бы они так уж болели за Люка, но ставки есть ставки, а терять деньги никто не любит. Пятый раунд по этой причине приковал внимание всех без исключения посетителей, даже тех, кто ставил понемногу, просто для души. В первом ряду сидел сам хозяин, насупленный и сжимающих подлокотники кресла с такой силой, что костяшки побелели. Нервничал, стало быть.

Пятый раунд, к слову, досмотреть не удалось: какой-то русский, перебрав с крепкими напитками, которые во время боёв всегда разносили у Фрэнка, невзлюбив за что-то ирландца, запустил стаканом в распорядителя, а затем, видимо, неудовлетворённый эффектом, сам полез на ринг, вопя непонятное "tvoju matt za nogu" и что-то еще. Его с большим трудом оттащили в сторону. Привести в чувство его пытался даже его приятель, тоже русский, отчаянно тряся за грудки. Наконец персонал вместе с клубным вышибалой угомонил дебошира и повел наверх. Как раз вовремя - полицейская облава на подпольно торгующих спиртным на этот раз удостоила своим вниманием "Феникс". Фрэнк, разгорячённый боем, в сердцах как-то неправильно ответил сержанту, за что и был препровождён в участок прямо из своего кабинета, оставив служащих и гостей в смятении и замешательстве. Чак не стал нарываться на приключения и при первой же возможности деликатно смылся.

Он вернулся в "Лунный цветок" только к вечеру, Джеспер уже закрыл лавку, а девочки собирались в гостиной - там уже сидели Син Шэ и Скарлетт, вскоре пришли Колибри и Тинкер Белл. Из своего кабинета вышла Сюин, призывно покачивая бёдрами спустилась со второго этажа Блёстка, появился переодевшийся в платье Пончик. Тинкер Белл, захлёбываясь от эмоций, пересказала всем, как прошёл спиритический сеанс - эти новоявленные медиумы решили вызывать дух Эдгара Аллана По и тот, по уверениям Кейт, к ним даже пришёл. Чак очень внимательно слушал, а потом сказал:

- Я читал рассказы Эдгара По, - он засмеялся. - Но впервые я читал его лет в 13 и меня тогда ужасно напугал рассказ “Чёрный кот”. Больше я По не читал.

- Что за рассказ? - заинтересовалась Тинкер Белл.

- О, ты не читала “Чёрного кота”! Там об одном мужчине, который сначала убил своего кота, а вскоре у него появился другой кот, но очень похожий на убитого. Новый кот так сильно пугал мужчину, что однажды, когда кот в очередной раз попался ему под ноги, мужчина замахнулся на него топором! - Чак подался вперед. - Но на защиту кота встала жена мужчины и тогда он убил её. Чтобы скрыть своё преступление, мужчина замуровал тело своей жены в стену. Через несколько дней в его дом пришла полиция. Мужик, хвастаясь качеством стен в своем доме, постучал в стену, за которой была погребена его жена и тогда... Все они услышали страшный вопль - ААААА!

Колибри вскрикнула и засмеялась, заметив, как вздрогнула Тинкер Белл.

- Полиция разобрала стену и нашла там тело жены мужчины, - продолжил Чак. - А на её голове - мяукающего кота.

- Люблю По, - вдруг заметила Сюин. - Но я всегда больше всего любила его "Золотого жука". Это история о поисках сокровищ. Мой отец тоже был золотодобытчиком.

- Как интересно! - воскликнула Тинкер Белл.

Сюин улыбнулась:

- Небольшой золотой самородок, найденный им, я не смогла продать даже после его смерти. Он до сих пор у меня.

- Я тоже читала, - сказала Скарлетт. - Я очень люблю его “Беса противоречия”. Вы читали?

Увидев, как собеседники качают головами, Скарлетт в сочных красках пересказала знаменитый рассказ, да так ловко, что, казалось, даже тени в комнате стали гуще.

- А мой любимый рассказ “Маска красной смерти”! - подалась вперёд Блёстка. -Слышали эту историю?.. Нет? Так слушайте!

И она рассказала ещё один рассказ, о принце Просперро, повстречавшим в своем замке незнакомца в саване и в красной маске, и трагически погибшим в ночь встречи. Блёстка сумела своим проникновенным голосом заставить испуганно озираться даже храбрую Син Шэ.

 - Так, ну всё, хватит страшилок! - воскликнула Колибри. - Я устала!

- О чём же ты предлагаешь поговорить? - игриво поинтересовалась Блёстка.

- Да хоть о чём. Я вот сегодня такие духи видела в одном из магазинов!..

- Что за духи? - оживилась Скарлетт.

- Какие духи? - поинтересовалась Сюин.

- Где? - предприимчиво спросил Пончик.

Ещё какое-то время девушки обсуждали парфюм и модную в этом сезоне высоту каблуков, пока в заведении не начали появляться первые клиенты...

Остаток вечера Чак коротал в гостиной, пока все девочки не разошлись по комнатам со своими клиентами, мама не ушла к себе, а Пончик отвлекся поболтать с кем-то, кому девушки не досталось. Тогда Чак аккуратно скользнул в кабинет матери, помялся там, глянув мельком на картину на стене - что-то же мама ему когда-то рассказывала про неё, какая-то легенда там про императора... Забыл уже. Да неважно. Скрепя сердце, он вытащил ключ из книги "Сто и один рецепт печенья", открыл шкафчик и достал оттуда часть денег, которые так сильно были ему сейчас нужны, чтобы погасить долг перед владельцем кинотеатра. Всего пачку. Одна пачка оставалась в шкафчике, как и небольшой самородок, память от деда. Он услышал какой-то шум за окном, увидел мелькнувшую тень и, быстро толкнув дверцу шкафчика, вымелся обратно в гостиную. Вскоре клиенты закончились и ему пришлось болтать с Джеспером. Выглянула Кейт, проводив клиента, и отправилась умываться. Спустилась вниз Скарлетт, прощаясь со своим клиентом. Пончик решил, что пора бы тоже собираться ко сну и пошёл наверх, оставив Скарлетт провожать мужчину. Чак увязался за ним, непринуждённо предложив Джесперу переехать в другое крыло “Лунного цветка”. Поменяться комнатами, да вот, скажем, хотя бы с Блёсткой. Джеспера, мол, очень встряхнёт смена обстановки.

Блёстка Чаку казалась чисто внешне просто потрясающей девушкой. Вот, на чьи стройные ножки потянутся зрители! Но, в отличие от Пончика, она жила по другую сторону тайного коридора, и Чаку просто необходимо было её переселить в комнату Джеспера.

Однако, Джеспер, похоже, не собирался никуда из своей комнаты вытряхиваться, но из вежливости обещал подумать. И быстро ушел к себе. Чак был недоволен его упрямством. По пути он заглянул на кухню перехватить чего-нибудь сладкого, заметил на столе раскрытую коробку печенья и взял с собой.

Коробку он оставил в гостиной на первом этаже, удовлетворившись несколькими печеньками, и отправился к себе. У него было много работы - этой ночью он поставил себе непременную цель увеличить отверстия в стенах своего тайного коридора для того, чтобы они были такого же размера, как в комнате Трейси, и Чак смог бы снимать других девочек за работой. Говорить об этом девушкам он не собирался - во-первых, он понимал, что не все из них согласятся, и попробуй убеди, что там толком ничего и не видно. Во-вторых, разделить гонорар с Трейси он был готов, но делить гонорар между всем "Лунным цветком", так никакого гонорара и не останется. Он взял инструменты и решительно приступил к работе, замеряя, расширяя и приноравливаясь к новым ракурсам камеры. Работать с фонариком было тяжело, в "Лунном цветке" было тихо, все девушки спали. Однако, он вдруг услышал какое-то бормотание за стеной. Мужской голос. Чак решил, что Джеспер просто разговаривает во сне и продолжил работать, пока не услышал где-то на этаже чей-то протяжный вопль. Чак побросал инструменты и пулей пронесся к себе в комнату.

В комнате он схватил попавшийся под руки зонтик, снова услышал чьи-то вопли, на этот раз с первого этажа, и ринулся на помощь. В гостиной Трейси, с размазанной по лицу клубникой, лежала на полу, над ней склонилась Скарлетт, хлопавшая её по щекам. Чак помог девушке подняться, выслушал сбивчивые объяснения от обеих о каком-то призраке в саване и отправил девушек наверх. Скарлетт бережно завернула Трейси в простыню и увела, а Чак достал фонарик, с которым работал в застенках, включил и обвел светом гостиную. Никакого призрака не было.

Он подумал, куда мог скрыться призрак, тихо прошел на склад, зашёл внутрь. Он ободил светом фонарика стеллажи с тканями - фетр, коробка с тесьмой, коробка с пуговицами, кот... Что? Чак резко вернул свет фонарика обратно... А кота нет.

Это так напугало Чака, что он, потеряв фонарик, пулей выскочил со склада, затормозил в гостиной, хлопнула дверь склада, Чаку показалось, что кто-то справа от него шевельнулся, а потом он услышал крик матери, потрясший весь "Лунный цветок": "Да ляжете же вы, наконец спать?!”

Чак, сопровождаемый топотом ещё как минимум с двух сторон, взлетел наверх и рухнул в постель. Больше до утра он не вставал.

Утром же, одевшись, он спустился вниз, заметил в гостиной Трейси и Блёстку, пожелал обеим доброго утра и заинтересованно спросил, что там Трейси рассматривает. Блёстка тоже подошла посмотреть - Трейси держала в руках какую-то коробочку. Она растерянно перевернула коробку из-под печенья, на которой красовалась надпись:  "С днем рождения, сладкий Пончик! Син Шэ". Блёстка сглотнула. Колибри распреживалась, что Пончик расстроится. Чак молча забрал коробку и решительно забросил в шкаф.

Страшные тайны:

1. Тайный ход и съемки пикантных фильмов (общие с Колибри)

2. Взятые из шкафчика деньги.

3. Съеденное печенье (тем более, там оставалась ещё одна печенюшка!)