- Трейси, я не разрешал тебе закрывать глаза!

Отец сурово свел куститые брови к переносице и сплюнул в сторону:

- Чёртовы бабы! Будь я проклят, за что мне эта напасть?

Трейси стояла и дрожала, как это всегда было, когда известный на всю округу фермер Оливер Нэшвил приводил её и сестру на скотобойню. Воспитывать характер, - вот как это называлось.

Только характер, как бы ему не хотелось, даже и не думал становиться жёстче. И в эту ночь, Трейси знала наверняка, она проснётся взмокшая от очередного кошмара, который будет окрашен в неизменно багряный цвет.

 Отцу, как он любил повторять, крупно не свезло. Со смертью Лили - их с Джин матери, у него пропала надежда на сына, наследника его кровавого дела. Тогда он решил, что будет воспитывать дочерей с заделом на будущее - авось одна из них сможет продолжить то, во что он столько лет вкладывал душу и средства. В девочек, да и в быт тоже, он средства вкладывать не торопился, был довольно прижимистым и экономным. Девочки сами латали себе дыры на платьях, перешивали наряды, оставшиеся от матери, а одежду соломенным куклам мастерили из линялых занавесок и скудных обрезков.

Если Джин терпела нападки, тычки и замыкалась где-то глубоко в себе, то Трейси не могла бороться с эмоциями, поэтому звание главной плаксы семьи неизменно принадлежало ей.

Долгожданное спасение пришло несколько лет спустя, когда в их доме появилась Аделина - стройная темноволосая красавица с резкими чертами лица. Их скорый брак отвлёк отца от дочерей, если не сказать больше. На целый год он оставил их в покое, сильно поменялся и, невозможно даже подумать, принялся тратиться на молодую супругу и, чуть более неохотно, на дочерей. Тогда-то в доме и появилось пианино, на котором Аделина любила развлекать частых теперь гостей.

Страшное с виду, как огромный чёрный зверь с широкими и неказистыми лапами, оно будоражло девочку до щекотного покалывания на ладонях своей музыкой. Трейси с замиранием сердца, и чаще всего украдкой, садилась на верхнюю ступень лестничного марша и, приобняв балясины с восторгом наблюдала, как тонкие пальцы Аделины танцуют по клавишам. Она закрывала глаза и слушала, слушала, слушала… И неизменно о чём-то мечтала. Мысли сами собой складывались в яркие картинки танцующих людей, в перешёптывание листвы, в бурные вихри. В такие моменты она думала, что пока играет музыка, она, кажется, счастлива.

Видя явный интерес к инструменту, Аделина начала учить падчерицу гаммам и этюдам, постепенно повышая сложность. Спустя пару лет упорного труда, они развлекали гостей уже вдвоём. И, нет-нет, но в глазах отца промелькала искра… одобрения в отношении младшей дочери.

Примерно тогда у отца и Аделины родился Марк. Оливера было не узнать. Он буквально светился изнутри и разрывался между фермой и городом, откуда свозил для младенца и его матери всё, о чём можно было только мечтать в их уголке Техаса.

Сёстры и сами души не чаяли в новорожденном. Наконец-то их точно оставят в покое и больше не придётся терпеть кровавые фонтаны, огибать висящие с амбарного потолка крюки и туши и запоминать части коров для определения самого лучшего места для стейка.

Когда Трейси было пятнадцать, их отца, большого, сильного и сурового, что бы ни происходило, затоптали быки. Прямо в загоне. Помощник отвлекся и не успел вовремя прийти на помощь. Это событие перевернуло их жизнь с ног на голову. Дни завертелись вихрем и девочки совсем перестали что-либо понимать.

Не понимали они ничего и тогда, когда два джентльмена в строгих костюмах, слегка стесняясь и отводя глаза, говорили Аделине, что её наследство, как законной супруги и матери единственного сына, довольно скудно в силу какого-то займа Оливера, который, увы, он не успел отдать.

Таким образом, ферма ушла с молотка, а Аделина, собрав жалкие остатки и утирая слёзы, определила девочек в пансион, оплатив год их содержания. Она обещала найти средства, чтобы помочь им, как устроится сама, но ровно через тринадцать месяцев их с сестрой перевели в сиротские приюты на восточное побережье. Не в один, а каждую в свой.

Так у Трейси началась своя жизнь.

"Обитель света" - так называлось то заведение, куда определили Трейси. Это был дом милосердия - приют «для нуждающихся и падших женщин», а также для детей сирот, оставшихся в силу жизненных обстоятельств без крова над головой и без средств к существованию. Покровительствовала над ней городская церковь, выделяя часть пожертвований на содержание заведения. Заправляла там всем матушка Леонила - властная женщина строгих взглядов.

Всю первую неделю Трейси проплакала на втором этаже отведенной для неё койки. Здесь всё было не так, как в предыдущем месте. Дети перемещались тенями по помещениям приюта, занятия проводились в скудно освещенном месте, преподавали, в основном, Божье слово и грамоту. Никаких светских книг, ни тем более музыкальных инструментов она за всё время жизни там не встречала. Мрачные монахини никогда не улыбались, едой едва можно было насытиться. А ещё там заставляли работать.

И это было совсем не так, как Трейси привыкла на ферме. Работы она не боялась. На новом месте приходилось заниматься поистине тяжелым физическим трудом. И детям и женщинам было велено отстирывать в холодной воде пятна больничных простыней из большой закрытой клиники по соседству, штопать дыры, обеспечивать чистоту всех помещений, сортировать отходы. Особо привилегированных отправляли помогать по кухне. К таким Трейси так и не стала относиться. Содержания, само собой, приютским никто не выделял, поэтому в редкие часы свободного времени, которые они проводили на улице за пределами Обители, кто-то подворовывал, кто-то промышлял попрошайничеством, кто-то выкручивался иными способами.

Примерно через год такого существования у Трейси завязалось знакомство с пробивной и независимой Рейчел. В отличие от Трейси, она не питала иллюзий на счёт того, что однажды в приюте всё поменяется и привыкла вырывать свое зубами. Постепенно они сдружились и старались выбираться из приюта в одной компании.

Рейчел и показала Трейси, как можно в довольно короткий срок заполучить пару тройку долларов.

- Ну чего ты краснеешь, Трейси? Ну подумаешь, три минуты потерпеть, зато вот они денежки! - она похлопала себя по груди, куда прятала своё добро, - Попробуй, начни с простого, а там втянешься. Главное не дерзить мужику, чтобы по морде не дал, а с остальным ты справишься.

Трейси смотрела на подругу, но долго не решалась. Уговорить себя она дала, когда они с Рейчел задумали побег.

- Трейс, тут ловить нечего, ты сама видишь. Мы никому не нужны, на нас всем плевать, особенно примерной святоше Леониле. Лишь бы за нашу работу ей платили. Там хоть спать негде, но шансов пробиться больше. Надо скопить на первое время, а там видно будет. Я двоих не вытяну, ты же понимаешь?

Трейси понимала, и поэтому, смирившись и выслушав от Рейчел целую лекцию по ремеслу и безопасности, начала зарабатывать тоже.

Откровенно было тяжело, им приходилось скрываться от тех женщин, что уже давно промышляли подобным, приходилось менять места, в которых они вылавливали охочих до быстрого наслаждения прохожих, приходилось скрываться и от полиции. Но через полгода они решили, что готовы.

- Видишь, это наша свобода? - Рейч считала заработанные деньги и мечтала, как они выберутся наверх. - Я слышала от подружки, как в Старом Свете одна куртизанка сумела стать принцессой, Трейс, я не шучу! Всё зависит от удачи. А я в эту старую госпожу очень верю! Мы рванем с тобой в Нью-Йорк. А что? Там нас не найдут, денег больше и шанс встретить принца реально выше, чем тут.

Трейси округлила глаза, но ей так понравилась мысль стать принцессой, что сопротивляться Рейчел она не стала. И вообще, ей очень хотелось вырваться из этого душного и страшного приюта.

До Нью-Йорка Трейси добралась уже одна. Во время стоянки в далеком пригороде за ними гнались несколько кварталов какие-то бродяги в надежде обобрать. Маленькая и хрупкая Трейси сумела пролезть между решётками очередного забора, а Рейчел осталась. Всё происходило как во сне. Подруга велела ей бежать, не оглядываться и ждать её у почтового отделения на краю города, откуда уходил транспорт в Большое яблоко, а она уж точно как-нибудь выберется.

Трейси прождала её двое суток, но она так и не явилась.

На последние деньги она купила себе билет и снова окунулась в безысходность и одиночество.

Нью-Йорк встретил девушку суетой, шумом и напугал до безумия. Куда идти? Как жить? С кем можно общаться, с кем нет? Попытки прибиться к разным компаниям бездомных ничем не увенчались - никому не нужен лишний рот. Работу предлагали тяжелую, оплачивалась она скудно и на жильё бы ей не хватило.

В отчаянии она стала предлагать себя прохожим, но внешний вид потрёпанной и тщедушной девушки не производил на мужчин впечатления.

Из одного переулка на неё выпал щуплый парень с миловидным лицом, тащивший подмышкой моток ткани. Трейси в отчаянии пискнула:

- Сэр, не хотите ли девушку? Недорого, можно просто за кусок хлеба. - И тут же отключилась.

Очнулась она в темном надушенном помещении, лежа на мягкой кровати, а над ней нависал тот паренёк, скорбно сводящий брови.

- Бог мой, милая, я думал ты никогда не очнёшься! Ты рухнула прямо на меня, будто того и ждала. Признайся, птичка, ты коварно планировала нападение? Точнее падение? На попей, этот отвар быстро поставит тебя на ноги.

Трейси хлопнула глазами и пробормотала что-то типа: “Извините” и накинулась на горьковатое, но теплое питьё. И снова провалилась.

 Когда она очнулась в очередной раз, в комнате никого не было, силы вернулись и она побрела удовлетворять своё любопытство наружу.

 С небольшим трудом она спустилась по лестнице в просторную и красивую гостиную. Дневной свет лился сквозь плотные ажурные шторы, окутывая помещение узорчатыми бликами. А в кресле читала книгу красивая молодая девушка, которая при виде Трейси прищурилась и с улыбкой произнесла.

 - О, кто к нам пришёл. Ну привет, птичка. И как же тебя зовут? Хлопот ты нам доставила, не сосчитать. Надеюсь, матушка Сюин не пожалеет, что разрешила нам тебя выходить.

Трейси, не на шутку перепугавшись, что попала в очередной приют, рванулась в первые же двери и врезалась в хрупкую китаянку, смотревшую на неё с искренним любопытством.

- Уже уходишь? - миролюбиво произнесла та, - а заплатить за койку и за заботу? Не дело, не дело.

- Но у меня нет денег, простите, и я вас не просила, хотя и очень благодарна, но если бы вы дали мне умереть, я бы не обиделась. Жить всё равно не хочется, - мрачно затараторила Трейси.

- Жить всем не хочется время от времени. А тебе повезло. И не смей опускать руки. Раз выжила, значит так было надо. Пончик сказал, ты предлагала ему себя? Значит приживёшься. У тебя будет своя комната, еда и заработок. Первый месяц отработаешь бесплатно. Отдашь должное, да и посмотрю на тебя в деле. Если всё устроит, оставлю. Так что не подведи, птичка.

- Колибри!

Все повернулись к вошедшему только что пареньку, на которого тогда на улице и свалилась Трейси.

- Что? - переспросила его китаянка по имени Сюин.

- Я говорю Колибри! Мы назовём её так. Смотрите, какая она маленькая и славная. - На этих словах он принялся крутить её в разные стороны, словно примеряясь. - Я сошью тебе синее платье, по цвету, как перья у колибри, и ты будешь как принцесса!

- Принцесса? - Трейси горько усмехнулась и тряхнула головой, - Хорошо. Я согласна, как принцесса. Спасибо вам всем. И, если что, меня зовут Трейси.

Спустя время Трейси послала пару открыток своей хорошей школьной подруге Джун - просто чтобы сообщить, что с ней всё в порядке и спросить, как дела у самой Джун. А совсем скоро Джун и сама приехала в город, навестила Трейси в ателье, но в ужасе сбежала из "Лунного  цветка", разобравшись, чем же теперь зарабтывает на жизнь Трейси. Трейси пару дней искала её, пока не нашла в каком-то заброшенном доме, где Джун, похоже, и ночевала, не рискнув вернуться в "Лунный цветок". Она ласково пожурила свою подругу, объяснив, что Нью-Йорк жестокий город, за всё надо платить и каждый зарабтывает так, как умеет. Она отдала ей забытые в ателье вещи, несколько долларов, и посоветовала устроиться на работу в какой-нибудь магазин. Позже Трейси слышала, что Джун удалось устроиться уборщицей в бойцовский клуб "Феникс", хозяин которого частенько заказывал в ателье новый костюм, но с подругой увидеться все не получалось. Зато в "Лунный феникс" частенько захаживал вышибала из клуба Джо, правда, постоянной девушкой так и не обзавелся, но девочки принимали его с радостью.

Дни побежали быстро. Трейси незаметно привыкла к населявшим это место людям, к необычному, но доходному труду. В "Лунном цветке", в целом, было не так уж и плохо, если не думать о том, что заработок сомнительный, правил в заведении было не так уж и много и самым строгим, пожалуй, было правило про домашних животных, которых нельзя ни в коем случае.

Время от времени она наполняла свою жизнь искусством, посещая выставки и музеи, где отдыхала, наслаждаясь увиденным и непременно примеряя на себя богатые образы красивых дам, смотрящих на неё с картин и фотографий. Но совершенно особенным стали для девушки редкие посещения театров и кабаре, где от всего увиденного на сцене у неё буквально замирало сердце. А что, если бы она и сама могла стоять там, могла переживать эту всепоглощающую любовь и сжигающую ненависть. Это непременно бы разбавило её серые будни лучше любого платья, сшитого Пончиком.

Но театр был недостижимой мечтой. Зато вполне реальным стало другое.

У их хозяйки Сюин был единственный сын - симпатичный молодой человек по имени Чау Чак, но все звали его вторым именем. Хозяйка, по слухам, родила его от какого-то золотодобытчика и сбежала с приисков в Нью-Йорк, понимая, что воспитать его спокойно сможет только здесь. Чак имел спокойный и лёгкий характер, помогал матери вести дела в ателье и имел хорошие отношения со всеми обитавшими заведение девушками.

Жил он в отдельной комнате на хозяйской половине. Вход туда был непосредственно из ателье, не прибегая к таинственным дверям.

 А главным увлечением Чака была фотография. Старенькую потёртую камеру он носил с собой везде, увлечённо фиксируя на плёнку колоритные лица и архитектуру большого города и пригородов. Его снимки украшали стены по всему заведению и даже в комнатах девочек вместо возможных пасторальных пейзажей клиентов встречали черно-белые снимки каменных джунглей.

Трейси всей душой обожала весь этот волшебный процесс съёмки и проявки снимков и, в отличие от компаньонок, не возражала быть для Чака моделью. Хоть навсегда. Главное продумывать для этого образы, чтобы, разумеется, не было скучно.

Это увлечение их сблизило, Чак стал для Трейси очень близким другом, а она преданно поддерживала его страсть.

Следующим этапом их общего увлечения стала покупка Чаком киноокамеры, которая захватила их обоих не меньше. От первых просмотров Трейси чуть не упала в обморок. Вот же, наконец, то, что она для себя и хотела! Видеть свои собственные глаза, в которых плещется горе и одиночество, восторг и безудержное веселье, азарт и страсть к жизни. Остальные от Чака отмахивались, а Трейси же, наоборот, ходила за ним как привязанная, не желая пропустить момент, когда он снова будет снимать и позовёт её с собой.

Просматривая и монтируя очередные записи, они внезапно и одновременно загорелись, в общем-то, вполне себе сумасшедшей идеей - снять на камеру Чака какой-нибудь очень пикантный и откровенный фильм.

Идея ошеломила обоих и они начали её прорабатывать. Разумеется, сниматься самому Чаку не хотелось ни при каких условиях. Он должен находиться по другую сторону камеры и это не обсуждалось. Разумеется, подходить с этим вопросом к клиентам было неразумно в высшей степени. Но делать что-то было надо, они оба уже не могли остановиться и тогда-то он и рассекретил девушке свою, пожалуй, главную тайну.

Оказывается, при планировании помещений заведения, его матушка заложила между стен небольшое узкое пространство, чтобы таким образом усилить звукоизоляцию и дать растущему рядом сыну необходимую тишину. В подростковом возрасте пытливый ум Чака заставил его этот коридор обнаружить, он сделал туда лаз и временами пополнял багаж знаний.

Молодой человек клялся, что он не извращенец, и что давно уже не использует тот лаз по назначению. Трейси поначалу надулась и обиделась, но потом легко забыла и напросилась на экскурсию.

Там было действительно узко, темно и душно. Скудная лампочка одиноко свисала над входом, давая неровную полоску света, но развернуться, в целом, было где. Он провёл её до конца, показав все секретные отверстия в комнаты девушек. Трейси увлечённо разглядывала, как читает книжку Скарлетт, лёжа на кровати, как нависла над столом Тинкер Белл, с любопытством заглянула к себе, оценивая имеющийся вид, но, в конце концов, они вернулись к Чаку и начали прорабатывать план.

Постепенно они спланировали размещение техники, определили место для незаметного отверстия в стене для вывода объектива, замаскировали его и приступили к пробным съемкам.

Опыт показал, что разобрать в подобных условиях лица главных героев практически невозможно. Но всё происходящее на экране выглядело вполне сносно и смотрибельно.

Сама Трейси явно вошла во вкус, испытывая от осознания того, что она работает на камеру, небывалое удовольствие. Весьма довольные клиенты сердечно благодарили необычно пылкую и страстную девушку, обещали вернуться в скором времени и на самом деле вскоре возвращались. 

Разумеется это не осталось незаметным для остальных и Сюин с довольной улыбкой называла Трейси золотой птичкой, явно одобряя возросший поток клиентов, а значит и денег.

Спустя время Чак предложил устроить публичный просмотр их кинематографических экзерсисов, обещая, что клиентов узнать будет невозможно, а что касается девушки, то как ей будет угодно. Получив от неё сиюминутное согласие, он начал искать помещение для того, чтобы в один из дней там и прогремела их премьера.

Премьера прошла в крохотном кинотеатре в сердце Чайна-тауна, который Чак взял в аренду для их первого показа. Чак был уверен в оглушительном успехе, но людей на показ пришло довольно мало. Трейси постоянно оглядывала зал и даже в какой-то момент заметила, как начал волноваться Чак.

Но восьмой минуте пикантного фильма какая-то девушка в зале выписала своему парню звонкую пощечину и покинула зал, так что кино досмотрели не все. После фильма Чак сказал, что Нью-Йорк тоже не сразу строился и решительно заявил, что надо расширяться. 

12 июня

В тот день Тинкер Белл и Колибри выбрались по магазинам. Тинкер Белл сразу же убежала в лавку какой-то пыльной мистики, пока Трейси увлеченно перебирала ароматные флаконы с духами. К делу Трейси подходила обстоятельно, но на новые духи у девушки денег не хватило, как бы не хотелось себе приобрести хотя бы один новый флакончик. Компенсировав это новыми помадами, Трейси дождалась Тинкер Белл и они поспешили обратно в “Лунный цветок”.

- Только погляди, Джеспер, что мы купили! - похвасталась Тинкер Белл с порога ателье. - Магическую доску, с помощью которой можно вызвать с того света кого угодно!

“Кого угодно” Тинкер Белл произнесла с обозначением всей важности такого заявления. Колибри немедленно прониклась перспективой поучаствовать в настоящем  спиритическом сеансе, Джеспер тоже заинтересовался, а заглянувшая к Пончику поболтать Скарлетт вежливо отказалась, но согласилась посидеть в ателье, пока Джеспер будет общаться с духами. Трейси отдала Скарлетт почту, которую успела забрать с утра, пока ждала Тинкер Белл, там как раз было письмо для девушки. Конечно же, там было написано не Скарлетт, а Джулии Сковрон, и пришло оно откуда-то из Европы, но Трейси сразу поняла, что это именно для Скарлетт. Чак, взяв один из только что пошитых костюмов, ответил, что ему некогда и его ждут на какой-то встрече. И быстренько ушёл. Тинкер Белл, Колибри и Пончик направились в гостиную “Лунного цветка”.

К мамочке Сюин в тот день заехала с визитом Син Шэ, которая была тут же захвачена медиумами-энтузиастами и вовлечена в общее дело, а вот красавицу Блёстку обнаружить не удалось. Мамаша Сюин гордо отказалась от участия в спиритическом сеансе и ушла к себе.

Отряд медиумов расположился в гостиной, разложили доску, достали из крохотной коробочки стрелку для общения с духами и начали спорить о том, кого следует вызывать. Джеспер настаивал на встрече с Джорджем Вашингтоном, Колибри восклицала, что вызывать нужно Марию Антуанетту, но Син Шэ напомнила, что никто из них не знает французского и что она вообще не хочет встречаться с какой-то безголовой королевой. Джеспер продолжал настаивать на Вашингтоне, Тинкер Белл же, подумав, решительно объявила, что вызывать будут короля ужасов - Эдгара Аллана По! Все поддержали, быстро расселись вокруг стола и положили руки на стрелку.

- Кхм, кхм… - откашлялась Тинкер Белл, и низким голосом произнесла: - О, король ужаса, сэр Эдгар Аллан По, услышь нас из царства смерти!

Все затихли.

- Сэр Эдгар По, ты слышишь нас?

Четыре головы склонились над доской, наблюдая за стрелкой.

- Сэр Эдгар По, ты нас слышишь? - настойчиво повторила Тинкер Белл. Колибри решила добавить встрече эмоций и мягко повела деревянную стрелку. Деревянный треугольник под пальцами собравшихся дрогнул и медленно поплыл к одному из значений. “ДА”. Все тихо ахнули.

- Сэр Эдгар По, ты здесь?

Трейси подтолкнула стрелку, но вдруг раздался стук - БАХ! БАХ! БАХ!

Все подпрыгнули, от неожиданности Колибри взвизгнула.

- Не убирайте руки! - скомандовала Тинкер Белл и все поспешно вернули пальцы на стрелку. - Эдгар Аллан По, ответишь ли ты на наши вопросы!

Джеспер нетерпеливо пыхтел, даже Син Шэ замерла.

- ДА, - услышали они глубокий голос заговорившего духа.

- Он здесь, он здесь! - восклицала Колибри. Результат превзошел все её ожидания, вот это да! Настоящий дух Эдгара Аллана По!

Все шикнули и вновь склонились над доской.

- Что спросим? Не знаю! Что вообще принято спрашивать у духа? - взволнованно переговаривались медиумы.

- Слушайте меня! - услышали они снова голос духа. - Вы, кто потревожил мой покой, вырвав меня из смертного сна!

Колибри вся подобралась, слушая призрака.

- Вы заплатите за это цену, несопоставимую с вашими жизнями! Я! Я приду к каждому из вас!

Трейси прикрыла глаза и артистично захрипела, покачиваясь, а потом резко опустила руки на колени сидящих по бокам Син Шэ и Джеспера.

- Незнакомец здесь! - торжественно объявила она. Больше эмоций!

Тут же где-то что-то хлопнуло, по ногам сидевших в гостиной медиумов пробежался сквозняк, раздался грохот, а Тинкер Белл вскрикнула, убрав руки со стрелки. Они поозирались, позвали Эдгара По ещё разок, но тот не отозвался. Было решено разойтись.

После сеанса Пончик удалился обратно в ателье, Колибри тоже поспешила к себе - нарядиться к вечеру и попробовать на себе все помады. Да и “декорации” в комнате стоило подготовить. Разок она прогулялась до кухни, взяла тарелочку клубники, которую унесла к себе в комнату, прихватив печенье из стоявшей тут же открытой коробки.

В гостиной уже сидела Син Шэ. Позже пришли Скарлетт, Чак и Тинкер Белл. Из своего кабинета вышла Сюин, призывно покачивая бёдрами спустилась со второго этажа Блёстка, появился переодевшийся в платье Пончик. Тинкер Белл, захлёбываясь от эмоций, пересказала всем, как прошёл спиритический сеанс. Чак очень внимательно слушал, а потом сказал:

-Я читал рассказы Эдгара По, - он засмеялся. - Но впервые я читал его лет в 13 и меня тогда ужасно напугал рассказ “Чёрный кот”. Больше я По не читал.

- Что за рассказ? - заинтересовалась Тинкер Белл.

- О, ты не читала “Чёрного кота”! Там об одном мужчине, который сначала убил своего кота, а вскоре у него появился другой кот, но очень похожий на убитого. Новый кот так сильно пугал мужчину, что однажды, когда кот в очередной раз попался ему под ноги, мужчина замахнулся на него топором! - Чак подался вперед. - Но на защиту кота встала жена мужчины и тогда он убил её. Чтобы скрыть своё преступление, мужчина замуровал тело своей жены в стену. Через несколько дней в его дом пришла полиция. Мужик, хвастаясь качеством стен в своем доме, постучал в стену, за которой была погребена его жена и тогда... Все они услышали страшный вопль - ААААА!

Колибри вскрикнула и засмеялась, заметив, как вздрогнула Тинкер Белл.

- Полиция разобрала стену и нашла там тело жены мужчины, - продолжил Чак. - А на её голове - мяукающего кота.

- Люблю По, - вдруг заметила Сюин. - Но я всегда больше всего любила его "Золотого жука". Это история о поисках сокровищ. Мой отец тоже был золотодобытчиком.

- Как интересно! - воскликнула Тинкер Белл.

Сюин улыбнулась:

- Небольшой золотой самородок, найденный им, я не смогла продать даже после его смерти. Он до сих пор у меня.

- Я тоже читала, - сказала Скарлетт. - Я очень люблю его “Беса противоречия”. Вы читали?

Увидев, как собеседники качают головами, Скарлетт в сочных красках пересказала знаменитый рассказ, да так ловко, что, казалось, даже тени в комнате стали гуще.

- А мой любимый рассказ “Маска красной смерти”! - подалась вперёд Блёстка. -Слышали эту историю?.. Нет? Так слушайте!

И она рассказала ещё один рассказ, о принце Просперро, повстречавшим в своем замке незнакомца в саване и в красной маске, и трагически погибшим в ночь встречи. Блёстка сумела своим проникновенным голосом заставить испуганно озираться даже храбрую Син Шэ.

- Так, ну всё, хватит страшилок! - воскликнула Колибри. - Я устала!

- О чём же ты предлагаешь поговорить? - игриво поинтересовалась Блёстка.

- Да хоть о чём. Я вот сегодня такие духи видела в одном из магазинов!..

- Что за духи? - оживилась Скарлетт.

- Какие духи? - поинтересовалась Сюин.

- Где? - предприимчиво спросил Пончик.

Ещё какое-то время девушки обсуждали парфюм и модную в этом сезоне высоту каблуков, пока в заведении не начали появляться первые клиенты...

Остаток вечера Колибри работала. Не тратя много времени на флирт, уводила клиентов в комнату, занимала выигрышный ракурс и дарила своим гостям фейерверк эмоций. Золотая птичка “Лунного цветка”, доставлявшая удовольствие клиентам и зрителям пикантных картин, которые прямо сейчас снимал из своего укрытия Чак.

А когда последний клиент покинул “Лунный цветок”, Трейси умылась, переоделась в любимый халатик, разрезала ягоды клубники и, устроившись прямо поверх одеяла, методично распределила ягодную маску по лицу. Звезда не может себе позволить запустить свою кожу! Главное, не заснуть, всего полчаса и можно снимать…

Но, конечно же, Трейси заснула. Разбудил её чей-то далекий крик, из-за которого девушка подскочила на кровати, и стремительное ТОП-ТОП-ТОП где-то за стенкой. Она выглянула в коридор, но там никого не было, только Скарлетт тоже приоткрыла дверь своей комнаты и они озадаченно переглянулись в темноте.

- Давай, я проверю ванную, - шепнула Скарлетт, взяв из своей комнаты свечу.

- А я спущусь вниз, - кивнула Трейси. - Посмотрю, что там. Если что, кричи.

- И ты.

Девушки разошлись, Трейси спустилась на первый этаж и, оглядываясь, прошла в гостиную. Там никого, там тоже, а там...

- ААААА!!! - закричал появившийся словно ниоткуда призрак в саване.

- АААААААА!!! - ещё громче закричала Колибри.

- ААААААА!!! - кричал призрак и вдруг короткая вспышка боли и все померкло…

- Колибри, милая, посмотри на меня! - Трейси распахнула глаза, разглядывая лицо Скарлетт в свете свечи. В голове звенело. - О, милая, как ты?

Откуда-то появился запыхавшийся Чак с зонтиком наперевес, помог Трейси подняться с холодного пола. Скарлетт бережно завернула Трейси в простынь, Чак выслушал сбивчивые объяснения про призрака в саване и отправил девушек наверх. По пути завернули в ванную, Трейси смыла клубнику, рассмотрела наливающийся тяжестью глаз.

Скарлетт немного посидела с Трейси, попыталась развеселить, рассказывая, какой невероятный клиент-француз был у неё на днях, совершенно нелепый, а потом внезапно замолчала, потушила свет и легла рядом. Они услышали хлопок двери внизу, раздражённый крик Сюин “Да ляжете же вы, наконец, спать?!”, после чего кто-то пронёсся по коридору, но ни Трйси, ни Скарлетт, не стали вставать, и проспали до утра.

Утром Трейси спустилась вниз, заметила на столике пустую коробку из-под печенья. Странно, вчера эта коробка стояла на кухне и в ней оставалась ещё половина, Трейси и сама взяла одно печенье. Она перевернула коробку и заметила надпись: "С днем рождения, сладкий Пончик! Син Шэ".

В гостиную зашли Блёстка и Чак, пожелали Трейси доброго утра и заинтересованно спросили, что это она там рассматривает. Она растерянно показала им коробку из-под печенья. Блёстка сглотнула. Колибри распреживалась, что Пончик расстроится. Чак молча забрал коробку и решительно забросил в шкаф.

Страшные тайны:

1. Тайный ход, который использует Чак, и съемки пикантных фильмов (общие с Чаком)

2. Обман друзей во время спиритического сеанса (рекомендованная).