Золотой Ангел… Хранитель и добрый дух Великого Города. Он озаряет светом добра невские просторы. Его призвал дух самого Петра Великого освещать возводимый Санкт-Петербург.

Для Петра I этот город был раем, “Парадизом”, потому он старался всё сделать в нем идеально. Петр желал, чтобы широкие и чистые улицы утопали в зелени, чтобы роскошные парки и сады радовали глаз горожан. Он мечтал об аккуратных каменных и кирпичных домах, о торговых рядах, ломящихся от всевозможных товаров, о быстрых кораблях и лодках, скользящих по Неве, ее рукавам и притокам. За воплощением петровских идей Ангел  наблюдал с колокольни Петропавловского собора. 

Однако с высоты петропавловского шпиля далеко не все можно разглядеть, особенно, если вращаться во все стороны вслед за ветром. Очень сильно закрывал обзор парадный, туристический центр города. Сверкающий огнями Невский проспект ослеплял, не давая увидеть то, что находится сразу за ним. А там, всего в нескольких сотнях метров, начинался совсем иной Петербург. Петербург ремесленных кварталов и торговых рядов. Петербург кабаков, публичных домов и воровских притонов. Петербург трущоб и дворов-колодцев. Мрачный Петербург Достоевского. 

Медный всадник на Сенатской площади — воплощение духа Петра ! и хранитель города — стоял спиной к этой изнанке блистательной столицы, предпочитая не видеть грязь, а Ангел парил слишком высоко, не видя, что творится в тени парадных улиц. А там властвовал Демон унылых улиц и мрачных подворотен. Демон Сенной площади, Гороховой улицы, Столярного переулка  и Кокушкина моста. Демон греха и порока. 

Когда же однажды случилась катастрофа, вслед за которой Великий Город утратил имя Святого, Медный всадник и Ангел словно опомнились и попытались изгнать зло из Ленинграда. Сенная площадь приобрела тогда приличный вид, исчезли злачные места, а рынок был загнан вглубь дворов.

Была ли это месть ада, но следом наступили самые страшные, военные времена. Духи-хранители Города тогда смогли защитить его от врагов, а после войны, в знак победы над силами зла, назвали Сенную площадь площадью Мира. Мрачный Демон спрятался в адской бездне Ротонды, но перед этим он сумел разрушить на площади Успенский собор.

Зло не признало свого поражения, ведь в Ротонде все чаще стали приходить молодые люди с песнями и горящими сердцами. И каждую ночь, едва наступала полночь, они нашептывали Демону свои тайные желания, а тот питался их душами и наконец, обретя прежнюю силу, вышел наружу.

И тогда вернулись прежние времена. Вернулась Сенная площадь с ее толкучкой, грязью, обманом и пороком. А рядом расцвел мошеннический и воровской Апраксин двор. Злачные места, как метастазы раковой опухоли, расползались по городу. Мрак, тоска, безысходность.

Много сил пришлось приложить духам-хранителям, чтобы унять разбушевавшегося Демона. На помощь им пришли сфинксы, которым доступны переходы в другие миры. Демону и подвластным ему духам была устроена ловушка, куда они и попались. Их заперли в Темном мире, откуда нет выхода ни в Потаённый, ни в реальный Петербург. 

С тех пор стал возрождаться не только Санкт-Петербург, но и его теневой уголок вокруг Сенной площади. Не сразу, медленно и постепенно. И только Апраксин двор, этот заповедник “лихих 90-х”, отчаянно держится, словно форпост темных сил, ожидающих возвращения Демона.

Возрождающийся Санкт-Петербург притягивает к себе любовь, и оттого становится всё прекрасней. Каждый год, в самую короткую ночь, Медный всадник, величественный дух Петра I, устраивал для всех обитателей Потаённого Петербурга грандиозный праздник на воде. 

Феерия белой ночи

Феерия белой ночи устраивается каждый год на пике лета, в самую короткую ночь, в лучших традициях празднеств петровской эпохи — с музыкой, салютом из петропавловской пушки и фейерверками. На это восхитительное и торжественное действо приглашаются все обитатели Потаенного Петербурга, но все же главные его участники — все реки, речушки и каналы Северной столицы. Санкт-Петербург — порт у выхода в море, однако традиционно это не столько морской, сколько речной город.

Нева — главное действующее лицо праздника. Она подлинная хозяйка этих мест, наделенная характером и душой. В Потаенном Петербурге все духи, образы, существа и сущности могут иметь человеческое тело, потому и Нева предстает в облике величественной молодой красавицы в костюме петровских времен. Но и ее родственники: рукава, притоки, каналы и канавки — также блистают на праздники. Самые озорные из них участвуют в грандиозных гонках на гиппокампах — полуконях-полурыбах. Соревнования эти устраиваются между стрелкой Васильевского острова, Петроградской стороной и левым берегом, и целые толпы собираются на набережных, чтобы узнать победителя.

Праздник начинается обычно в полночь, когда Медный всадник сходит со своего коня, спускается с Гром-камня и поднимается на борт своего любимого Ботика, который ему подгоняют из Петропавловской крепости. Все это время гремят фейерверки, а с набережной долетают радостные крики: “Виват!”

Праздник на воде длится до утренней зари, то есть до половины четвертого утра, но и после восхода веселье не прекращается.

Днем 21 июня Ангел, как обычно пролетал над Петропавловской крепостью. Внизу по мощеным улочкам крепостим шествовал имератор, наблюдая за порядком.

И вдруг к нему прискакал перепуганный заяц Арсений. Петр сразу куда-то отправился в город. Он прошел Троицкую площадь, огляделся  и двинулся к своему старому деревянному дому на Петровской набережной, столь бережно охраняемому. Там он схватил какую-то женщину в простецкой одежде и повел в крепость.

Прошло около часа, и Ангел заметил проходящую по Троицкой площади девушку-сфинкса. Вообще-то сфинксы должны находиться у своих Застав, так что Ангелу необходимо было выяснить, что же заставило стража миров покинуть пост.  Поэтому он спустился вниз.

Это была сфинкс Тамам с Каменного острова. Она утверждала, что, уходя с поста, плотно закрыла все Заставы.

— А ты? Не видел ли ты кого-нибудь необычного? — осторожно спросила Тамам.

— Я только видел Петра, который вел в каземат арестантку — женщину в широкой рубахе. 

Примерно через полчаса в тюрьме Трубецкого бастиона начались проблемы. Коридоры, камеры, внутренний дворик затопила большая вода, как во времена катастрофических наводнений. Надзиратели разбежались, и, воспользовавшись этим, сбежала и новая арестантка.

Наступила полночь и  грянул праздник, с громкой музыкой, фанфарами и фейерверками. По Неве плавно шли парусники, по набережной гуляли в праздничных нарядах обитатели Потаенного Петербурга, а Ангел парил в небе. Реки, каналы, протоки и канавки верхом на своих гиппокампах собирались возле берега Васильевского острова, а мимо них проплывали изящные парусники. Чуть дальше на Университетской набережной на страже торжественно стояли древние сфинксы, Еще до начала феерии они попросили Ангела закрыть мосты на Васильевский остров, чтобы никто не беспокоил их покой. 

Именно поэтому, когда лев Мурмураций с двумя котами попытались преодолеть Благовещенский мост, Ангел остановил их:

— Куда вы спешите? Гуляйте спокойно по набережной. На Васильевском острове слишком много гостей праздника. Не надо вам туда.

—  Мы к сфинксам. Мы хотим сказать им кое-что важное, — запротестовал Мурмураций.

— Абидоса и Радамеса вообще не следует беспокоить во время феерии.

К Сенатской площади подошел Ботик. 

Ангел огляделся и увидел парящего над Петропавловской крепостью грифона. Грифон  кружил над бастионами, пытаясь Найти наиболее удобную площадку для посадки. В лапах он держал человека,  изо всех сил болтавшего руками и ногами.

Прошло минут пять, и император уже взошел на борт своего Ботика и двинулся к Стрелке Васильевского острова, к самому широкому речному разливу.

Ангел заметил, как от Сенатской площади против течения Невы умчался чей-то быстрый гиппокамп, унося на себе одну из рек. На миг ему показалось, что это Нева, но обернувшись, он увидел Неву на Ботике рядом с Петром.

А у стрелки Васильевского острова тем временем собирались реки и каналы, в ожидании гонок на гиппокампах. Ангелу показалось, что участников было меньше, чем в предыдущие годы. Он осмотрел всю водную гладь, которая становилась все темнее, так как приближался пик ночи. Среди плано курсирующих парусников то и дело угадывались и всадницы на гиппокампах.

Ангел подлетел кинул взгляд на крепость. На часах миновала половина первого ночи. Возле Трубецкого бастиона наблюдался непонятный подъем воды. Опять наводнение?

Когда Ангел подлетел к крепости, он увидел Петра на Соборной площади. Он помахал руками парящему над Заячьим островом Ангелом. Тот моментально спустился вниз. Петр пребывал в ярости:

—  Я требую найти эту реку, которая уже второй раз устраивает мне потоп, 

— Обычно это была Нева, — удивлённо ответил Ангел. — Посмотри на Невских воротах отметки о всех самых грозных наводнениях. 

— Но я говорю о сегодняшних наводнениях в тюрьме, из-за которых уже два раза из моих казематов сбежали преступники. 

Ангел задумался и сказал: 

— Я постараюсь найти виновника.

И тут на Неве началось нечто невообразимое. Внезапно поднялись гигантские волны, хотя никакого ветра не было. Парусники накренились, как на картине у Айвазовского, а гиппокампы со всадниками в страхе разбежались в разные стороны. А в центре водоворота оказался Ботик Петра. Ангел увидел, как засасывает в воронку любимое судно Петра. Он спикировал в самый последний момент подхватил основателя Петербурга, перенес его по воздуху в Петропавловскую крепость и поднялся вверх, отлетая от Заячьего острова.

Возле Троицкой площади Ангел увидел весло, лежащее на берегу. Он сразу вспомнил о своём обещании навигации найти виновного в похищении этого волшебного предмета. Однако перед тем как забрать весло, ангел спустился в крепость, чтобы послушать О чём говорят друг с другом оба Петра. 

 Дух Петра в двух своих ипостасях был разгневан и грозил всеми мыслимыми и немыслимыми карами виновником в срыве праздника. И как всегда добрый Арсений усмирил Царский гнев. Успокоенный ангел снова взмыл в небо и полетел к Троицкой площади, но весла уже не нашёл.

 Однако рядом ангел заметил более примечательную сцену. Посреди сквера стояли двое. Первый был тем молодым человеком, которого давеча принёс в крепость грифон и который умудрился сбежать. Второй же был главным антиподом ангела. Это был демон Петербурга.

Ангел сопоставил факты. Сбежать Раскольников мог только при поддержке сообщника, и этот сообщник был на лицо. А устроить потоп с помощью весла не составляло труда. Ангелы спикировал вниз, но был замечен пробегавшим мимо зайцем. 

— Ангел, ангел, — кричал Арсений. — Его величества оба зовут. Ангел развернулся и полетел в крепость.

 Как оказалось, оба Петра Ничего особенного не хотели, а только расслабиться и успокоиться после безумной ночи. Ангелы Они хотели взять за компанию. Однако он успел сообщить навигации, кого именно он подозревает кражи весла.