Гена принадлежал к разряду той пишущей братии, благодаря которой журналистика до сих пор не умерла, не превратилась в унылое графоманство. Во всяком случае, он сам так считал. Кредо репортера Геннадия Таранова звучало так: “Сенсация, невероятная сенсация немедленно после события”. Именно потому главным заказчиком его новостей был городской портал “Фонтанка.ру”. Тот самый, оранжевый по оформлению… и да, довольно желтый по содержанию.

Писал Гена много, не сильно раздумывая. Чем невероятнее звучала его трактовка событий, тем лучше. Городские скандалы, катастрофы, несчастные случаи и преступления — это был первый и, пожалуй, главный набор тем его новостей. Но был и другой, не менее важный и востребованный — петербургские тайны, мистика и загадочные личности.

Профессия требовала от Гены постоянно мотаться по городу, забираться в самые невероятные его уголки. Однако вряд ли он сам смог бы всюду успеть, если бы не его многочисленные помощники. В неформальном штате репортера состояли курьеры и таксисты, то есть те, кто по долгу службы был в постоянном движении. Они немедленно сообщали Гене обо всех интересных событиях, свидетелями которых они были. Впрочем, события могли быть и не очень интересными, а лишь слегка выбивающимися из повседневности. Таранов умел даже из них раздуть сенсацию.

Однако те события, что произошли в ночь на 22 июня в самом центре Петербурга, ординарными никак нельзя было назвать.

В эту ясную белую ночь Гена сидел у себя в квартире в Купчино и строчил статью о проблемах городского транспорта, когда внезапно заиграла мелодия на смартфоне. Звонил его приятель Андрей, который обычно подрабатывал в ночное время в Яндекс-такси. 

— Гена, ты не спишь? 

— Нет, конечно. Ты же знаешь, я поздно ложусь. Что-то случилось?

— Да, я сейчас на Ваське был. Знаешь, кого я только что видел? Перельмана!

— Какого Перельмана? Того, что Пуанкаре…

— Да, Григория. Того, что от миллиона отказался.

— Погоди. Он же тут недалеко от меня  живет. Что он на Ваське делает ночью?

Вопрос был действительно резонный. Гена много раз пытался пробиться к знаменитому математику-затворнику, под видом электрика и водопроводчика звонил в его квартиру, подкарауливал у ближайшей “Пятерочки”. Безрезультатно. Перельман всегда оказывался хитрее и ловко избегал всех расставленных ловушек. Гена знал, что он редко покидает свой дом, ведет очень скромный образ жизни и не позволяет себе никаких излишеств. Только очень серьезная причина могла заставить Перельмана отправиться ночью в другой конец города.

— Андрюха, ты не ошибся?

— Нет! Это точно он. Я вез сейчас одного неформала от  Гражданской улицы на 7-ю линию, угол Большого. Приезжаю, а там суета какая-то, много народу странного. Я даже вышел. И тут Перельман. Это точно он. Мой неформал его даже окликнул: “Григорий Яковлевич!”.

— Погоди. Какая еще суета? Какой странный народ?

— А я знаю? Так просто не объяснить. Приезжай — сам увидишь. 

У Гены от радости перехватило дух. Он уже почувствовал запах настоящей, а не искусственно раздутой сенсации. Нельзя было терять ни минуты.

Гена взглянул на часы — было двадцать минут первого. Если поторопиться, можно было успеть доехать из Купчино на Васильевский остров до развода мостов. Дворцовый разводился в 1.10, а Благовещенский — в 1.25.  Планировать объезд по ЗСД не имело смысла. 

Поблагодарив Андрея, Гена сбежал во двор, завел машину и поехал.

Московский проспект был свободным, и без двадцати час Таранов был уже возле Сенной площади. Далее он планировал выехать по переулку Гривцова на Мойку, а затем через Исаакиевскую и Сенатскую площадь на набережную, но вдруг его машину словно подкинуло в воздухе.

Машина остановилась у самого поребрика, перед Сенным рынком. Мотор заглох, и как бы Геннадий ни старался, он так и не смог его завести. Парковка платная. На часах 0.42. Нужно срочно ловить такси, чтобы успеть на другой берег. 

Таранов открыл приложение Яндекс-такси — как назло рядом ни одного мотора. Открыл  Убер — та же картина. Таксовичкоф… 068… Да что же это такое делается?!

Геннадий уже собрался звонить Андрею, как вдруг увидел, что на улице происходит  нечто невообразимое. Из переулка, ведущего к Сенному рынку вышла гигантская толпа очень странных людей. В основном это были мужчины, хотя женщины тоже встречались. Одеты они были в костюмы разных эпох — от косовороток до кожаных курток — и прически имели соответствующие. Объединял их всех мрачный и угрожающий вид, а также одинаковый мутно-стеклянный взгляд. Шествие напоминало какой-то зомби-апокалипсис из западных фильмов. 

Геннадию стало не по себе. Он машинально включил зажигание, и машина внезапно завелась. Успев сделать пару снимков, репортер дал газу и выехал на Сенную площадь. Впереди со стороны канала Грибоедова и переулка Гривцова двигались две такие же темные толпы. Пришлось повернуть вправо на Садовую..Доехал он только до станции метро “Сенная площадь”. Внезапно со стороны Спасской часовни выскочило некое странное существо. Оно было на четырех лапах, с телом большой кошки, только голову при этом имело человеческую, причем женскую.

Существо пронзительно зарычало, и звук этот пробежал по телу Таранова. В тот же миг площадь начала меняться: появлялись и тут же исчезали здания, ларьки и торговые ряды, возник и исчез величественный собор на месте современной часовни, растворились в воздухе все три станции метро и снова проявились, стал невидимым торговый центр “Пик”, а посреди площади проявлялась то серая бетонная башня с сарайчиком на верхушке, то стеклянный столб. Все эти образы Таранов уже видел много раз на старых фотографиях из разных эпох.

Журналист вышел из машины и начал это снимать, где-то в глубине души понимая, что в редакции эти фото наверняка назовут фотошопом. Однако он надеялся, что он не единственный свидетель происходящего. 

Однако после того, как на месте его автомобиля оказалась набитая сеном телега, журналиста охватила почти что паника. Дождавшись возвращения своего авто, он закрыл двери и дальше решил передвигаться на самокате, благо они еще стояли рядом. Сделав последний снимок пробегавшей рядом женщины на четырех лапах, Таранов взял самокат и покатил в сторону Гороховой улицы. 

Был без пяти минут час ночи. Времени оставалось в обрез, но по идее Гена успевал. На полных скоростях на самокате, по ночному городу можно было добраться до Адмиралтейства минуты за три, а оттуда рукой подать до Дворцового моста. 

И Таранов бы непременно успел перебраться на Васильевский остров, если бы в Александровском саду, перед самой Дворцовой площадью он внезапно не потерял под ногами опору. Электросамокат, уверенно несший репортера к очередной сенсации внезапно исчез. Геннадий с размаху улетел вперёд, прямо… под ноги к верблюду. И если бы не мягкие тюки, ожидавшие погрузки на это вьючное животное, не избежатьбы ему серьёзных травм.

— Вы не ушиблись, батенька? — спросил человек, сильно похожий на Сталина.

— Нет-нет, ничего страшного, Иосиф Виссарионович, — уже ничему не удивляясь, ответил Таранов.

— Николай Михайлович, — поправил репортера человек с верблюдом. — Меня почему-то с этим вашим Виссарионовичем все постоянно путают.

Геннадий стал лихорадочно вспоминать, кого все путают со Сталиным, и вдруг его осенило. Это же тот самый путешественник, которому здесь, в Александровским саду поставлен памятник. Значит, перед ним ожившее изваяние…

— С вами можно сфотографироваться, господин Пржевальский?

Путешественник удовлетворенно улыбнулся и, похоже, уже был согласен на селфи, но репортера снова выкинуло в реальный мир.

Таранов подобрал упавший электросамокат и двинулся к Дворцовому мосту, Он не успел, прямо перед ним перекрыли движение на другой берег.

Оставался еще Благовещенский мост. Он, конечно, был самый удобный, так как выходил прямо к 7 линии, где стояла Аптека Пеля. До его разводки оставалось еще 15 минут. Геннадий подозрительно взглянул на самокат. Вновь вставать на него после падения не хотелось. И тут до ушей Геннадия со стороны спуска к Неве долетел призыв: “Кому на тот берег? 300 рублей!”

Небольшой теплоход под названием “Северная королева” собирал всех, кто не успел перейти через мост. Капитан торопил пассажиров, так как хотел проскочить перед ожидающим выхода из Невы сухогрузом. Геннадий сбежал по гранитной лестнице с парой каменных львов к пристани и взошел на борт. Заплатив за переправу, он присел на лавке на верхней палубе. Теплоход почти сразу отчалил, устремившись к пристани перед филологическим факультетом СПбГУ. Судно ловко прошмыгнуло перед носом сухогруза, и Таранов спокойно вздохнул, так как до причала оставалось метров пятьдесят. 

И тут его снова подкинуло, переместив в какое-то странное пространство. 

Геннадий оказался в воде. Если бы не предыдущие фантастические события этой ночи, репортер наверняка сразу бы от неожиданности пошел ко дну, но он внутренне был готов к любым сюрпризам и потому удержался на плаву. В тот же миг слева от себя он заметил чье-то крупное тело и инстинктивно потянулся сторону.

Тело оказалось плывущим львом. На его плечах сидели две кошки, крепко вцепившись лапами в гриву царя зверей.

Лев явно заметил Геннадия и удивленно взглянул на него умными глазами. Когда же животное протянуло утопающему лапу, Таранов уже не сомневался, что перед ним разумное существо.

Через несколько минут лев выбрался на берег, оставил спасенного репортера на пристани, а сам куда-то умчался, увлекая за собой котов.

Геннадий медленно встал на ноги. Телефон в верхнем внутреннем кармане куртки, к счастью, не намок. Таранов обернулся к Неве и не увидел ни “Северную королеву”, ни сухогруза, ни других торговые судов и прогулочных корабликов. Только кое-где из воды торчали конские головы. А над невским простором  гордо высился Исаакиевский собор.

Таранов зажмурил глаза и вновь их открыл. Теперь все было на месте: лодки, корабли, сухогрузы... Неужели это всё галлюцинации? Неужели он просто выпал за борт? Неужели не было ни шествия зомби, ни четвероногой дамы, ни верблюда, ни разумного льва?

Но ведь были фотографии…  Таранов заглянул в телефон. Снимки никуда не делись, но изображения на них были такими странными и бесформенными, что использовать их в качестве доказательств было никак нельзя. Геннадий набрал номер Андрея.

— Андрюх, во что ты меня втянул? Я, кажется, схожу с ума. На Сенной —  зомби-апокалипсис, у Адмиралтейства — верблюд с Пржевальским, в Неве львы и кони плавают… 

— Погоди. Ты до аптеки-то добрался? — спросил явно занятый работой таксист.

— Почти. Тачка заглохла. Я на Университетской набережной сейчас. Весь мокрый.

— Вспотел?

— Нет, в Неву свалился, еле выплыл.

— Ничего себе! Погоди, я приеду. Я тут недалеко. На Троицкой. У меня тут тоже сфинксы, маньяки и одна странная девица. Только что высадил. Биржевой мост в два разводят. Успею.

Таранов поднялся с пристани к памятнику в виде книги и вдруг увидел того, ради кого и пустился в это фантасмагорическое путешествие — Григория Перельмана. Математик был каким-то нервным и возбужденным, но, заметив Геннадия,  как будто обрадовался и подошел к нему.

— Послушайте, мне нужна помощь. Вы же нормальный человек?

Хотя последнее предположение уже вызывало у Таранова сомнения, он все же ответил: — Да, конечно. Чем я могу вам помочь?

— Мне нужно сохранить одну важную вещь. Она не должна попасть в плохие руки. Я совершил ошибку. Мне надо не допустить худшего. 

— Разумеется. Вы можете на меня рассчитывать, Григорий Яковлевич, — сказал Таранов и тут же представился. 

Услышав слова “журналист” и “Фонтанка.ру”, Перельман слегка поморщился, но, по-видимому, из-за отсутствия другого выхода, достал из-за пазухи несколько свернутых трубочкой листочков пожелтевшей бумаги. 

— Это очень ценные записи, Геннадий, — предупредил математик, — спрячьте и не говорите никому, что они в вас. 

Таранов развернул и увидел какой-то старинный манускрипт с множеством формул, цифр и поясняющего текста, по-видимому, на латыни.

— Спрячьте! — строго сказал Перельман. — Позже я найду вас. А пока мне пора.

И он быстро перешел проезжую часть и скрылся за углом здания Двенадцати коллегий. Геннадий спрятал рукопись за пазуху куртки.

Минуту спустя подъехала машина Андрея.

— Садись, — сказал, выглядывая из машины, таксист. — Ого, какой ты мокрый. Погоди, у меня в багажнике есть сухие треники, в пакете. Возьми. Мы успеваем. 

На часах было 1.35. Геннадий открыл багажник. В полиэтиленовом пакете действительно лежал сухой и относительно чистый тренировочный костюм Андрея, а рядом — синяя пластиковая папка. Не долго думая, Таранов положил в нее листки манускрипта, чтобы не намочить и не повредить его. Андрею он решил ничего не говорить об этой странной встрече с Перельманом и тем более не признаваться, что взял у него старинный документ.

Репортер забрался на заднее сидение и стал переодеваться. Андрей двинулся в сторону Стрелки.

— Я довезу тебя до дома. Сампсониевский мост открыт. Поедем по Арсенальной. Попробуем успеть через Большеохтинский, его в два разводят. Не успеем — ничего не поделаешь, поедем до Вантового.  

И они рванули через Биржевой мост на Петроградскую сторону, по Кронверкской набережной к Троицкой площади, оттуда по улице Куйбышева к Сампсониевскому мосту на Выборгскую сторону. По Пироговской, Арсенальной и Свердловской набережным они доехали до Охты. Нырнув по Малоохтинский мост, они оказались на Большеохтинском проспекте. 

С правой стороны, за Охтинским мысом, хорошо просматривался еще открытый Большеохтинский мост. До разводки оставалось еще семь минут, они успевали, но в этот момент Таранов вновь заметил что-то неладное. На противоположном берегу Охты в уже светлеющих сумерках стали появляться очертания каких-то строений, продолжающих постоянно меняться. Мелькали то деревянные крыши домов, то стены и башни разных крепостей. У берега стояли то древнерусские ладьи, то шведские парусники. 

— Андрюха! Надо остановиться! — воскликнул Геннадий, представив, что может произойти, если их на полной скорости выкинет без автомобиля в непонятную реальность с какими-нибудь огнедышащими драконами. 

— Да погоди, немного осталось. Еще немного  — и мы на левом берегу, — ответил сосредоточенный на дороге и часах Андрей, когда машина уже въезжала на Комаровский мост. 

— Андрюха, тормози! — крикнул Гена, но тот и сам уже жал на тормоза, потому что возвышавшиеся впереди знакомые чугунные арки Большеохтинского моста внезапно растворились в прозрачных сумерках белой ночи, а вместе с ними исчезла… и сама Нева. Впереди показались трое мужчин с самодельными копьями, грубой одежде, отороченной с мехом. 

— Андрей, ты тоже это видишь? — спросил Гена, наблюдая шоковую реакцию приятеля и в глубине души радуясь, что это не его собственный бред. 

Они вышли из машины. Через несколько мгновений они ощутили очень мощный толчок, от которого реальность.содрогнулась, как при землетрясении. Исчезли дикари. Нева и мост вернулись на свое привычное место, но рядом, на Охтинском мысе, выросли крепость с каменными и деревянными башнями и несколько одноэтажных построек. Теперь реальность казалась стабильной, уже ничто не мерцало и не растворялось в воздухе. И все же она была такой загадочной и незнакомой.

К Геннадию и Андрею подошла женщина в средневековом костюме. 

— Как вы здесь очутились? — спросила она. — Вы живые? Не утопленники?

— Живые, — первым вышел из ступора Таранов. — Сами не знаем. Мы вообще где? Мы попали в прошлое?

— Ох-та… — горько вздохнула женщина. — Что же это такое творится… Нет, это не прошлое, это кое-что более любопытное…

СТ: манускрипт, полученный от Перельмана. 

Пояснение: это главная тайна сюжета. Но прошу не считать себя виновником или преступником. Ты сделал доброе дело и скрываешь наличие манускрипта по понятным соображениям. К тому же такой “эксклюзив” в твоей профессии не каждый день встречается.