Племя Мнахиру всегда славилось сильными, благородными воинами и красивыми женщинами. В череде постоянных межплеменных войн им сопутствовала удача. Не удивительно, если учесть, что племени покровительствовал великий бог Ктнаху. И в отличие от мифических богов других племен, этот был реален, силен и ужасен. И являлся в племя раз в 5-6 поколений, проживая свой человеческий срок бок о бок с соплеменниками. Великий бог имел два обличия — обычное человеческое и облик чудовища — золотого крылатого льва. Он мог менять обличие по своему желанию, и если в человеческом облике он ничем не выделялся среди других людей, то в зверином облике был непобедим.

Являлся он миру то мужчиной, то женщиной. Рождался бог в обычных семьях, нередко и в соседних племенах, и ничем не отличался от других детей. По преданию понимание божественного происхождения, вместе с памятью прошлых перерождений, приходило к нему только с вступлением во взрослую жизнь, хотя еще в детском возрасте у него могли проявиться особые способности: например, двигать взглядом предметы, поджигать солому или летать. Наверное, поэтому в племени всегда с трепетом относились к детям, в том числе и детям чужих враждебных племен.

Осознав себя, бог являлся в племя Мнахиру как золотой лев. Кроме силы, бог обладал и мудростью. Учил врачеванию, письменности и счету. Призывал всегда поступать по справедливости, быть верным клятве, никогда не предавать. Возможно, племя, живущее по таким великим заветам, бок о бок со своим божеством, со временем смогло бы основать крупную и сильную цивилизацию, но бог запрещал вести захватнические войны, покорять народы и территории. Потому племя не расширяло свои земли и не становилось многочисленным.

Чтобы племя не пало жертвой врагов, бог подарил племени частичку себя. Амулет из собственного когтя, который наделял воина, владеющего амулетом, божественной силой. Амулет этот передавался от вождя к вождю. А сам вождь избирался каждые 10 сезонов дождей. Все воины участвовали в состязаниях, и самый сильный воин становился вождем и получал амулет Силы. Разумеется, во время состязаний амулет использовать было нельзя. Он отдавался на хранение шаману.

Но привычный ход вещей был нарушен, когда совершилось страшное святотатство. Амулет был украден. Кто его украл, сомневаться не приходилось. Кубару, считавшийся сильнейшим воином, проиграл битву за право быть вождем и исчез из племени вместе с несколькими своими товарищами. А вместе с ними пропал и амулет. Тунткаги-Бунго организовал погоню, но Кубару заманил воинов в ловушку и вероломно убил вождя стрелой в спину, после чего сумел сбежать.

Пропажа когтя и смерть вождя стали лишь началом в череде несчастий племени. О бедах постигших Мнахиру быстро узнало не в меру разросшееся в последние годы племя Карга-тау. Началась кровавая война, увы, закончившаяся довольно быстро. Мужчины Мнахиру были убиты, женщины взяты в плен. Лишь единицам удалось сбежать и сбиться в маленькие группы или присоединиться к другим племенам.

Среди спасшихся был также смелый и опытный воин Нубару. Соседнее племя с радостью готово было принять его в свои ряды. Однако Нубару не мог себе позволить оставаться в безопасности, зная, что в лапы Карга-тау попали женщины его племени и дети. Собравшись с силами, он отправился в поход, чтобы освободить их — и сам попался в плен, но уже к белым людям.

А дальше были тяжелые годы рабства. Белые люди оценили силу и воинскую доблесть Нубару, сделали его телохранителем, а потом и использовали в потешных боях для развлечения богатый особ.

Примерно на пятнадцатый год своего пленения, Нубару, которого белые люди прозвали по-новому — Фарлоном, пропустил как-то на арене коварный удар противника и был тяжело ранен. К жизни он не сразу, но вернулся, однако долгое время был не способен вести бои. Тогда-то владелец арены и решил от Нубару избавиться — отправил его за море, на остров Предначертания. И тут-то его и присмотрел сам губернатор.

В доме Тильнберри Мальгедора Фарлону предложили заниматься привычном ему делом — охранять губернатора и членов его семьи — индейскую жену Колетту и подростков детей — троих сыновей и дочь. Работа была не пыльная. Город колонистов Лас-Пегас, хоть и выстроенный совсем недавно, казался спокойным и надежным. Семье Мальгедора никто не угрожал.

И по странному стечению обстоятельств, которые Нубару считал далеко не случайностью, а забавной игрой богов, именно в доме губернатора состоялась удивительная встреча.

Важным и влиятельным жителем города считался некий Валкус Виртри — владелец трактира «Шоколадный фрегат» и шикарной гостиницы. Этот человек с самого начала показался Фарлону смутно знакомым. Все выяснилось позднее, когда Нубару увидел супругу Виртри — Нгамрибу (на родном языке Фарлона ее имя означало Ночной Цветок), дочь вождя Огненного Глаза. Это была одна из тех женщин, за честь которых воин пытался вступиться, прежде чем попал в плен. Судьба соплеменницы сложилась довольно удачно. Сначала она стала одной из наложниц гарема Каргари-Тамга-Ба-Тунгу — вождю племени Карга-тау, а затем ее выкупил Виртри и официально вступил с ней в брак. Теперь Нгамрибу, или просто Риба, — известная и уважаемая женщина в Лас-Пегасе, а дочь ее — настоящая красавица.

Риба Виртри тоже узнала Фарлона и принялась горячо рассказывать губернатору, какие замечательные, отважные и благородные мужчины рождались в ее племени, и Фарлон — непременно из их числа. Эмоциональная речь хозяйки трактира сыграла решающую роль в судьбе Нубару. Губернатор так проникся речью своей гостьи, что на следующий день предоставил Фарлону свободу, правда. взяв с него обещание по-прежнему исполнять функции телохранителя. Фарлону некуда было идти, чем-то иным он заниматься вряд ли смог бы, потому охотно согласился. Он проникся самой глубокой симпатией к Мвальгедору, и с тех пор уже семь с лишним лет ему верно служит. Уже выросли дети губернатора, сыновья покинули родной дом, уехав с острова. И под опекой Фарлона остались супруги Мальгедор и их дочь. Правда, именно с дочерью и были самые главные проблемы.

С Рибой Виртри Фарлон общался редко — ни у кого из них  на встречи и разговоры не было: Риба держала на своих плечах гостиницу, трактир и все шоколадное дело, Фарлон же практически не отходил от губернатора. Однако изредка они все же встречались и вспоминали свою далекую родину. Узнал Фарлон и главную тайну соплеменницы — формально придерживаясь официальной христианской религии, Риба продолжала верить в бога Ктнаху и держала в доме в секретной комнате маленький алтарь божества. Это приходилось скрывать ото всех, даже очень близких людей, так как белые люди с большим опасением относились ко всяким незнакомым культам, боролись с его приверженцами, а колдунов и жрецов уничтожали физически. Нгамрибу призналась Фарлону, что культ Кнатху помогает ей в жизни и делах и она даже считает себя его последней жрицей.

У губернаторы были свои семейные проблемы. Трое сыновей уже давно покинули остров и делали карьеру на службе у Короны в многочисленных колониях Королевства. Но дочь Луагретта-то была не такой, как они. Губернатор заботился о достойном будущем для дочери. Он заключил письменный договор, согласно которому губернатор получал от заморского аристократа протекцию королевского двора и солидную сумму денег в обмен на руку и сердце Луагретты, ей самой было всего лишь шесть лет. Но уже тогда девочка проявляла свой независимый характер. Она не могла жить без родного острова, широких прерий, влажного морского ветра и горячего тропического солнца. Поэтому отцовская идея достойного замужества и переезда в Европу Луагретте решительно не нравилась.

Как только утром 28 декабря по Лас-Пегасу пронесся слух о прибытии бригантины Валтимуса Трея, Луагретта вскочила на коня и помчалась за город.

И губернатор отправил Фарлона ее искать.

Где-то после полудня Луагретта, проезжая мимо владений фермера-винодела Хардеса Горманеса, зашла к нему в дом, выпить воды и напоить коня. Именно здесь ее и обнаружил Фарлон.

- Мисс Мальдегор, - укоризненно сказал он. – Я вас везде ищу, ваш отец гневается, требует, чтобы вы были на обеде в честь прибытия вашего жениха.

- Знать не знаю никакого жениха! – резко ответила Луагретта. – Пусть сам за этого старого перечника замуж выходит! Или же тебя за его замуж выдает!

Фермер и его жена громко хихикнули, но Фарлону было не до смеха.

- Мисс Мальдегор, пожалейте хотя бы меня. Знаете, как мне от вашего отца достанется, если я вас не найду. Обед – это просто обед. Никто вас замуж между супом и жаркое не выдаст. Но вы по крайней мере объяснитесь.

Луагретта задумалась.

- Ладно. Уговорил. Схожу на обед, но я там им все выскажу.

И вслед за Фарлоном Луагретта поскакала  к дому.

Луагретта вошла в обеденный зал прямо в костюме наездницы, в мыле и дорожной пыли. Из-за пояса у нее торчал пистолет, а в руке она держала лассо.

Тильнберри и Колетта ахнули. Фарлон осторожно прижался к стенке.

Валтимус Трей лишь приподнял брови.

— Значит, так, дорогой жених, — заявила с порога Луагретта. — Если ты решил завести семью, то мой тебе совет: плыви-ка ты подальше от нашего острова и в других краях ищи себе жену. Если же ты на меня имеешь виды, то у пастора заказывай себе не свадьбу, а сразу погребальную мессу. Ибо я за себя не ручаюсь, если ты ко мне приблизишься ближе, чем на пять шагов.

— Дочь! Прекрати немедленно! Это какой стыд так себя вести с почтенным гостем! — закричал губернатор.

Луагретта отвечать отцу не стала. Она лишь закинула лассо на огромную высокую вазу с фруктами, стоявшую на столе, затем резко дернула — и перевернула весь стол с угощениями.

— Фарлон! — скомандовал губернатор. — Держи ее!

У охранника реакция была мгновенной.

— Простите, мисс, — процедил он сквозь зубы, наваливаясь на Луагретту сзади.

Схватив девушку, он потащил ее на второй этаж, чтобы запереть в комнате без окон. Однако и оттуда непокорная девушка сумела сбежать. Искать ее Фарлона уже не посылали.

Луагретта дома к утру так и не появилась, не приехала она и к вечеру. Губернаторша, беспокоившаяся за судьбу дочери даже повздорила с Валтимусом Треем, после чего он съехал от губернатора в номера гостиницы Виртри.

Но дочь губернатора не вернулась домой и на следующий день, зато пришел взятый ею из конюшни расседланный конь. Луагретта никогда бы не отпустила его одного.

И Супруги Мальгедор подняли тревогу.

31 декабря около семи утра в дом вбежал взволнованный садовник и тут же кинулся к вышедшей из комнаты с заплаканными глазами Колетте.

- Посмотрите, что я нашел! Этот камень лежал прямо на вашей любимой клумбе.

К тяжелому булыжнику был привязан шпагатом лист бумаги, а на нем твердым и даже красивым почерком было написано:

«Губернатор! Твоя дочь у нас. Если хочешь увидеть ее живой и невредимой, оставишь пятьдесят тысяч золотых дублонов в лодке, в закрытой бухте до вечера. Время пошло. И без глупостей!».

Колетта побледнела, но самообладание не утратила. Она тут же помчалась к мужу, и Тильнберри, позабыв о завтраке, тут же начал действовать – лично отправился в форт к Варлингтону – сообщить о похищении Луагретты и необходимости начать поиски. Фарлону же поручено было внимательно осмотреть место находки послания, а также обойти все прилегающие к дому губернатора квартары и опросить жителей, не слышал ли и не видел ли кто-нибудь что-то необычное.

Фарлон вместе с садовником обошел ту клумбу, на которой был найден булыжник с посланием, но никаких следов, кроме как садовничьих, он не обнаружен. Было ясно, что булыжник перекинули из-за ограждения, которое было здесь недалеко.

Прежде чем идти с расспросами в близлежащий квартал, Фарлон решил внимательнее обследовать весь сад. Садовник Квинто, хорошо ухаживал за растениями, и по сути, ничто. кроме растений, его не интересовало. Наверное, именно поэтому он не обратил внимания на состояние бассейна, а там было на что посмотреть. Изящный мраморный бортик в одном месте был разбит вдребезги, будто кувалдой. Рядом на каменной плитке была разлита лужа воды. Мокрые следы вели в сторону ограждения. А в траве в самой дорожки Фарлон нашел раздавленную металлическую пуговицу, похожую на те, которые носят военные.

Затем Фарлон, следуя указаниям патрона обошел квартал, но выяснил он только то, что никаких посторонних звуков по утру никто из жителей не слышал. Не слышно было и звуков проезжающих поводок. Что ж, по крайней мере это говорило о том, что похитители были местные либо оставили повозку вдалеке от места происшествия.

После этого Фарлон предпринял поездку за город. На протяжении нескольких часов он ездил по фермам и расспрашивал местное население. Безрезультатно.

День был солнечный и ясный, ничто не предвещало непогоды, и вдруг… И вдруг неизвестно откуда поднялся ураган со смерчем. Он сметал все на своем пути, и если бы не заброшенная ферма неподалеку от закрытой бухты, где Фарлон укрылся вместе с одним испанским ученым по имени Хорхе Куэльос, то вряд ли он был бы жив.

Но не ураган больше всего поразил Фарлона, а странное видение, которое возникло в небе во время него.

Он увидел великого Кнатху в облике крылатого золотого льва. Бог его племени кружил вокруг смерча, будто пытался с ним бороться.

Неужали это правда? Неужели Нгамрибу сумела его воскресить? А может, сама Риба или ее дочь стали воплощением Кнатху?

Распрощавшись с Хорхе Куэльосом, Фарлон вернулся в город, который сильно пострадал во время урагана.

А ближе к полуночи домой вернулась Луагретта, целая, невредимая, но грязная, уставшая и голодная. О том, что с ней произошло, она не стала говорить ни с матерью, ни с отцом, попросив дождаться утра.