Бони было девять лет, когда война пришла в ее дом. Был уже третий день с тех пор как англичане заняли город. Ее семья не успела сбежать. Да и не смогли бы они с раненым отцом. Тот получил тяжелую контузию в бою и был комиссован. Он с трудом держался на ногах. Видимо, англичане узнали, что в этом доме живет семья офицера, а может они просто ввалились в первый попавшийся дом в поисках выпивки и женщин.

Бони никогда никому не рассказывала о том, что случилось той ночью, да и сама старалась не вспоминать, но наутро она стала сиротой на пороге горящего дома. Ей было некуда идти, в городе не осталось больше родственников, всюду слышалась стрельба, звон битого стекла, крики, плачь и смех. Бони просто брела не разбирая дороги, пока не упала где-то без чувств.

Очнулась она в незнакомом месте. Жар от камина, теплый плед и армейская железная кружка с каким-то варевом. Рядом сидел человек в английской форме без знаков отличия. Бони попыталась было бежать, но не смогла подняться. Она вжалась в софу, натянув плед до самых глаз.

— Не бойся, — у незнакомца почти не было акцента. — Я больше не служу в этой армии. Я дезертир.

Вечер был длинный и в конце концов Бони рассказала ему свою историю, а он свою. Солдата звали Хайс Дептер. Он был инструктором по рукопашной борьбе в армии Ее Величества. Недавно он столкнулся с несколькими офицерами, отдающими преступные приказы, но его жалоба в вышестоящие инстанции не получила хода, он только сам пострадал от своей инициативы. После этого Хайс снял боевые награды и лычки и ушел из расположения части. Сейчас его ищут, поэтому как только Бони сможет держаться на ногах, они уйдут.

Бони все еще боялась незнакомца, но понимала, что оставаться одной в городе слишком опасно. Дептер не походил на головореза или извращенца. Он был спокоен, тверд и уверен в себе. Он напомнил Бони отца.

Ушли они рано утром. Двинулись в горы. В первый день не удалось преодолеть большого расстояния, Бони была слишком слаба. Ночевали в армейской палатке, у Хайса оставалось еще немного сухого пайка, но надолго его не хватило бы. К вечеру следующего дня Хайс решил, что ушли достаточно далеко, чтобы остановиться на день. Бони уже валилась с ног и просто не могла идти дальше. Хайс разжег огонь, наловил рыбы и сварил уху. Он был неплохо подковал к жизни в полевых условиях. Тогда, глядя с утеса на лежащий в долине город, она впервые по-настоящему осознала, что теперь она одна. Прежней жизни больше никогда не будет. И пока она не научится защищать свою жизнь, жизнь эта будет завесить от милости других людей.

Хайс казался надежным, но кто знает с какой целью он затащил девочку в эту глушь?

Беглецы блуждали по отрогам гор еще несколько дней, пока не нашли подходящее место для постоянного лагеря. Вдали от дорог и деревень, скрытое густым бором, где кишмя кишили белки и зайцы лежало небольшое лесное озеро, на высоком берегу которого Хайс поставил палатку.

Жили они охотой и рыбалкой. С помощью небольшого походного топорика Хайс сделал навес, а потом стены и настил. Получилось нечто вроде хижины. За обустройством жилища, охотой, готовкой пищи и другими повседневными делами почти не оставалось времени на разговоры. Но вечерами, при свете лучины, Хайс рассказывал о далеких землях, экзотических обычаях, фантастических животных. Под эти рассказы девочка засыпала. Впрочем, это была уже не девочка. Бони взрослела.

Хайс учил ее ставить силки и стрелять из лука. Учил, как обороняться в случае нападения диких зверей или людей. Спустя годы обучения Бони достигла мастерства во владении боевого шеста, деревянных кинжалов или просто в рукопашном бою. Хайс был скуп на комплименты, но Бони видела, что Хайс все чаще уступал ей в спарринге. И дело было вовсе не в уступках учителя перед учеником.

Однажды Хайс сказал, что ему нечему больше учить Бони, ибо она превзошла его в мастерстве. Но предостерег от применения силы без крайней на то необходимости.

Когда Бони исполнилось семнадцать, Хайс сказал, что она больше не может жить в глуши. Она красивая девушка, которая может за себя постоять, и теперь она готова к самостоятельной жизни. Хайсу будет неплохо и одному. В любом случае он не пропадет, а Бони нужно искать свое счастье, заводить семью и рожать детей.

Бони не хотела уходить. Пришлось прогнать ее чуть ли не силой.

Добравшись до ближайшей дороги, она на попутной телеге добралась до города. Город сильно изменился. Восемь лет назад он почти полностью выгорел и сейчас и улицы и дома выглядели иначе. Бони даже не смогла найти родительский дом. Улицы привели ее в портовые кварталы. Самую отдаленную и скверную ее часть. Несколько раз к ней приставали разные люди. Хотели ограбить или, возможно, что-то похуже, но Бони справилась с ними без особого труда. Она даже удивилась как все эти люди неповоротливы и предсказуемы.

Бони помнила истории и далеких странах, да и месть англичанам подразумевала встречи с ними. Поэтому следовало записаться в матросы. Нелегкое дело, учитывая что женщин в море не брали, да и опыт мореплаванья у девушки стремился к нулю.

В одном из портовых кабаков она услышала разговоры, что один из каперов набирает команду. Она знала, что каперство это тоже самое пиратство, но с разрешения властей. Каперы грабили английские суда. Это было то, что нужно. Найти капитана не составило труда, но разумеется он и слышать не хотел о том, чтобы взять ее в команду. Пришлось показать ему силу. Спровоцировав драку Бони легко уложила морского волка. Тот, как и все остальные, недооценил ее. Это маленькая но эффектная победа оказала на завсегдатаев кабака неизгладимое впечатление. Капитан-капер стал посмешищем, а в честь девушки начали звучать тосты. В последующие полчаса, пока капитан приходил в себя она отмахивалась от неуклюжих попыток ухаживаний. Эти неотесанные мужланы смешили ее. В результате капитан все же принял ее в команду.

Быть матросом ничуть не сложнее, чем жить в лесу. Бони быстро осваивала морскую науку. По морской традиции она взяла себе прозвище — Гидра. Хайс, которого Бони все чаще про себя называла просто учителем, говорил, что гидру невозможно убить. Ее можно разрубить на куски и каждый из них будет жить.

Капитан, которого звали Мясник-Харди почти сразу начал оказывать ей знаки внимания. Он был интересным мужчиной — решительным, твердым. Бони нравились такие. Но она была не готова вот так с корабля на бал бросаться в объятия первого встречного.

Гидра участвовала в абордаже лишь один раз. Это было, вопреки ее ожиданиям, не военное, а торговое судно. И целью каперов был просто грабеж. Это было мерзко.

Жажда расплаты, которой она жила почти десять лет улетучилась. Плод мести перезрел, упиваться им уже не получалось. Бони испытывала не ненависть к этим людям, а отвращение. К тому же она понимала, что вряд ли найдет тех людей, что убили ее семью, а мстить невиновным было сродни тому, что совершили те люди. И Бони сложила оружие. Как говорил ее учитель силен не тот, кто умеет сражаться, а тот, кто сумеет не вынуть меч из ножен. Отказ от продолжения борьбы это не трусость.

Стоя посреди этого кровавого хаоса Бони поняла, что хочет совсем не этого. Она хочет любви, тишины и покоя. Тихой жизни с надежным и любящим человеком. Быть может этот Мясник как раз тот, кто ей нужен? Ночью после абордажа она сама пришла в капитанскую каюту.

Тем более теперь у нее был Харди. И она не хотела терять его. К счастью он и сам подумывал о том, чтобы отойти от дел. Под суровой личиной оказалась романтичная душа, тщательно скрывающаяся как от самого Харди, так и от окружающих. Он хотел осесть где-нибудь вдали от пушечных залпов и заняться земледелием. Бони всяческим поддерживала эту идею.

Вскоре каперский контракт истек и Харди, распустив команду, отправился вместе с Бони на край света. Они меняли корабли, часто отплывали тайком и множество раз меняли курс. У Бони сложилось впечатление, что они заметают следы. Зато она смогла увидеть с десяток разнообразных портов. Это было интересное приключение.

В одной из колоний Харди с Гидрой обвенчались. При венчании она назвала имя Ментис Горманес.

Наконец, они забрались так далеко, что пути дальше уже просто не было. Это был самый отдаленный из населенных островов. Это была молодая колония, единственный город, он же порт и столица только строился.

У Харди было неплохое состояние. Бони и не подозревала, что каперы получают за свою службу так много. Хотя, конечно, тут была и выручка с грабежа кораблей и накопленные ранее средства, Харди не любил рассказывать о своем прошлом, говорил лишь, что занимался торговлей. У новых переселенцев хватило бы денег отгрохать копию только что отстроенной резиденции губернатора, но молодая пара резонно решила не афишировать свои финансовые дела. Они сделали вид, что всех накоплений едва хватило на покупку фермы с небольшой виноградной плантацией в отдалении от города. У прежнего хозяина не пошел бизнес и он продал ферму вместе с винодельней и рабами за бросовую цену.

Хозяйство было в плачевном состоянии, но, как говорится, деньги творят чудеса. Харди и Менни достроили дом и винодельню, обновили рабочий коллектив новыми рабами, наняли винокура, агронома и экономку, и дело пошло на лад. За несколько лет продукция нового бренда «Харди и Менни» прочно вошла на местный рынок. Вино было в меру дешевым и в меру крепким. Уж в чем в чем, а в вине Харди знал толк. Но не менее хорошо дела шли и у соседа-конкурента с тростниковыми плантациями и производством рома. Он где-то нашел талантливого управляющего, который буквально чудеса творил.

А потом случился тот памятный день.

Случилась страшная гроза, какой не было за десяток лет, что Харди и Менни жили на острове. Виноград сильно пострадал от стихии. А на следующий день нагрянули невесть откуда взявшиеся испанцы. Целый отряд. И бесцеремонно перевернули всю ферму, устраивая обыск. Скоро они убрались также быстро как явились, а следом явились уже отряды из гарнизона острова. Как выяснилось испанцы ищут сундук, который якобы был украден у них вчера во время грозы. В бухте напротив города стояли испанские корабли, держа на прицеле пушек форт и городские стены. А отряды испанцев рыщут по всему острову.

Все это не касалось Харди и Менни, ведь они всю ночь спасали свой урожай, но испанцы в доме бывшего испанского капера, живущего в британской колонии, не сулят ничего хорошего этому каперу. Были ли какое-то последствия у того инцидента Менни не знала. Но после того неурожая ферма так и не смогла набрать былых оборотов производства. На соседней тростниковой плантации дела шли в гору. У них трудился какой-то управляющих и ром, производимый соседом, с каждым годом становился все лучше и постепенно вытеснил «Харди и Менни» на задворки алкогольного бизнеса.

Со временем сосед-фермер отошел от дел и отдал управление фермой своему управляющему, его бизнес рос как на дрожжах. У него было несколько сортов рома — от элитного, поставляемого на материк, до рома для народа, что продавался в каждой таверне ближайших колоний.

А «Харди и Менни» совсем перестали экспортироваться. Собственно, держалась ферма исключительно на сбережениях, заработанных в былые годы, а они стремительно таяли. Почти все рабы были распроданы. Большая часть виноградников отдана в аренду под те же самые плантации тростника.

На все это наложилось то, что немолодая уже пара никак не могла завести детей. И с годами эта вероятность стремительно уменьшалась.

Харди годы не пошли на пользу. Он стал угрюмым и мрачным. Все чаще он срывал накопившуюся злобу на жене или на бутылке рому. И то, что в моменты, когда хотелось напиться, он предпочитал соседский ром собственному вину, еще больше угнетало его. Менни объясняла эти перемены тем, что она не может родить наследника. Она винила себя во всех неудачах, все чаще шла на поводу у мужа и совсем потеряла юношеский задор и самоуверенность.

Практически весь день он проводила на рынке, торгуя молоком, мясом и сыром. Там она наблюдала за другими колонистами. Теми, кто был более счастлив и вырастил собственных детей. У губернатора и трактирщика были прекрасные дети. Красивые и умные. И как-то незаметно для самой себя Менни начала завидовать счастливым родителям. А ведь те даже не понимают своего счастья. 

Однажды Харди подал мысль, как поправить свое положение.  Губернатор Мальгедор был одним из самых богатых людей острова. Отчего бы не похитить его дочь Луагретту? Менни знала, что Мальгедор собирается выдать дочь замуж и отправить в Европу, стало быть успеть провернуть операцию надо было раньше. Много раз обсуждались сроки и способы, но наступил момент, когда пришлось поторопиться.

Как только утром 28 декабря по Лас-Пегасу пронесся слух о прибытии бригантины Валтимуса Трея, Луагретта вскочила на коня и помчалась за город.

Где-то после полудня Луагретта, проезжая мимо владений фермера-винодела Харди, зашла к нему в дом, выпить воды и напоить коня. Это была непростительная оплошность. Здесь Луагретту обнаружил Фарлон, чернокожий охранник губернатора, также заехавший утолить жажду.

- Мисс Мальдегор, - укоризненно сказал он. – Я вас везде ищу, ваш отец гневается, требует, чтобы вы были на обеде в честь прибытия вашего жениха.

- Знать не знаю никакого жениха! – резко ответила Луагретта. – Пусть сам за этого старого перечника замуж выходит! Или же тебя за его замуж выдает!

Фермер и его жена громко хихикнули, но Фарлону было не до смеха.

- Мисс Мальдегор, пожалейте хотя бы меня. Знаете, как мне от вашего отца достанется, если я вас не найду. Обед – это просто обед. Никто вас замуж между супом и жаркое не выдаст. Но вы по крайней мере объяснитесь.

Луагретта задумалась.

- Ладно. Уговорил. Схожу на обед, но я там им все выскажу.

И вслед за Фарлоном Луагретта поскакала  к дому.

- Малютка выходит замуж? – усмехнулась Менни. -  Не пришло ли время осуществить наш давний план?

Одним из важных моментов плана было прикрытие. Неплохо было бы дождаться прибытия на остров сразу нескольких больших торговых судов, а лучше судов контрабандистов или того лучше – пиратских. Тогда никто бы и не подумал, что похищение организовали свои, а полученный выкуп никто бы не стал искать на острове. С пиратами же никто связываться бы не стал, а что до контрабандистов, то, как слышал Харди, губернатора с ними были какие-то свои дела, и он вряд ли бы пошел на конфликт.

 - Поеду-ка я, прослежу, что у нас в городе и в порту делается, - сказал Харди. – А заодно и нашу бутылочку возьму.

 Бутылочка, о которой он говорил, была особенной – это был чистейший ром собственного производства из лучших запасов. Только в ром этот было также подмешано сильное снотворное.

Вернувшись, Харди с удовлетворением потер руки.

Луагретта опять сбежала из дому, ускакала на коне в прерии. И собой она прихватила бутылку со снотворным.

Началась охота, всю ночь Харди и Менни ездили по острову, искали дочь губернатора. Наконец ближе к утру однаружили у дороги коня и его спящую хозяйку. Луагретту Харди перекинул через седло и отвез к заброшенной ферме, недалеко от закрытой бухты. Затем дочь губернатора спустили в подвал, где оставили еду и воду, а крышку люка привалили тяжелым ящиком.

Время шло, Менни и Хард ждали. Их удивляло, что до сих пор Мальдегор не поставил на уши весь гарнизон. Неужели ему настолько безразлична дочь, что он не заметил ее пропажи? И почему молчит знатный жених?

Как бы там ни было, но настало время похитителям заявить о себе.

В ночь на 31 декабря супруги готовили очередную партию мяса для поставки  в город. Это был удобный случай передать требования о выкупе губернатору, не вызвав особых подозрений. Послание было решено прикрепить к камню и перекинуть через ограду губернаторского сада. Ментис заметно нервничала.

 - Ты уверен, что тебя никто не увидит? - спросила она мужа. – Я жалею, что мы решились на эту авантюру.

- Не волнуйся, - ответил Хард. – Бросить камень я смогу без проблем. Только сегодня мы за выкупом, если он будет найден, в любом случае не пойдем. Наверняка нам устроят засаду. Завтра же сообщим губернатору, что наблюдателей мы заметили и что, если он хочет увидеть свою дочь живой, он должен засаду снять. Тогда и пойдем получать наше золото.

Менни нехотя, но согласилась с мужем. Она сама, изменив почерк, написала записку:

«Губернатор! Твоя дочь у нас. Если хочешь увидеть ее живой и невредимой, оставишь пятьдесят тысяч золотых дублонов в лодке, в закрытой бухте до вечера. Время пошло. И без глупостей!».

 После этого супруги сели в повозку и отправились в город. К 6 часам утра они уже разгружались в мясной лавке. И пока Менни разговаривала с мясником, Хард пробежал к дому губернатора и перекинул послание через ограду в том месте, где рос самый красивый цветник. Теперь измятые растения трудно будет не заметить.

 Как и сказал Харди, за выкупом супруги не пошли. Весь день они провели на ферме, светясь на глазах соседей. Уже под вечер мимо их дома в сторону моста Судьбы прошел бродяга Горк.

Вскоре после этого внезапно посреди ясного дня начался ураган. Супругам пришлось спасать домашний скот от шквального ветра, уносить в дом утварь. Уже позже, когда ураган закончился, бродяга Горк внова зашел и попросил воды. Он был страшно расстроен и едва держался на ногах. Немного отдохнув, он отправился опять в город.

- Что ж, - заметила Менни, - у нас алиби. Нас видели и могут подтвердить, что за выкупом мы не ходили. Надо бы утром проверить нашу "птичку".

Однако утром оказалось, что "птичка упорхнула". Ящик с люка был отодвинут, подвал открыт.

А кроме того обнаружились свежие следы чьего-то пребывания на ферме.

Что же касается лодки и выкупа, то уже позднее супруги ходили к бухте и не нашли там ни ложки, ни ожидаемых сундуков с золотом.
 

СТ: похищение дочери губернатора.