Краточука вот уже 19 лет живет на острове Гроруна, том самом, где его родное племя Макчапу жило испокон веку. Отдаленный, вечно окутанный туманами, остров существует, наверное, с тех времен, когда грозный бог Грорун сотворил Небо и Море, а затем с помощью гарпуна подцепил морское дно и вытащил его под солнечный свет. И едва только водоросли превратились в джунгли, а рыбы на извлеченной суше стали зверями лесными, Макчапу выбрали себе вождя, тогда как сам  Грорун выбрал себе шамана. Так и повелось в племени: два рода правили и решали, как людям жить — вожди, ведущие свою родословную от первого вождя Почмака, и потомки первого шамана Куручи.

Все это легенда, которую племя хранит в веках. Возможно, в эту историю с течением времени вкрались неточности, но суть ее никем из индейцев не подвергается сомнению.

Это уже потом из-за моря на остров пришли чужаки с белым цветом кожи и основали свое поселение. Макчапу, простодушные и дружелюбные по своей природе, в силу отдаленности острова многие столетия не знавшие войн, приняли чужаков спокойно и уступили им прибрежную полосу. Ведь Макчапу и так любили жить под покровом леса, избегая открытых мест, а белые, наоборот, сторонились джунглей и пугались обитавшего в них зверья. К тому же от пришельцев индейцы узнали много интересного, обрели новые навыки, а также наладили с ними простенький товарный обмен. Впрочем, частыми эти контакты назвать было сложно. Разве что за единственным исключением – вождь Макракта всегда желанный гость в доме губернатора Тильнберри Мальгедора. Еще бы! Ведь жена губернатора – его родная сестра.

В том самом месте,  где Грорун зацепил гарпуном морское дно, высится гора, а там, где крюк прошил землю, до сих пор видна дыра. Дыра эта открывает вход в пещеру, где спрятан идол Гроруна. Никому из членов племени не позволяется приближаться к идолу, зал, в котором находится за железной дверью, заперт на замок с секретом. Общаться с идолом позволено только представителям шаманского рода. Даже вождю путь в пещеру закрыт. Правда, для обычных членов племени с главного идола сделано множество уменьшенных копий. Именно эти идолы используются во время праздничных ритуалов. к ним обращаются Макчапу в повседневной жизни. Считается, что копии с идола также несут в себе силу божества.

Но за все свои 19 лет Краточука так и не смог ощутить эту силу. Может быть, оттого, что плохо просил? А просил он только об одном – чтобы Покача наконец-то обратила на него внимание, ответила на его чувства. Которые, кстати сказать, он испытывал давно и безответно. И которые однажды бурным и бессвязным потоком он излил на девушку. И которые она не поняла. И на которые она так и не ответила.

Краточука вырос задумчивым и созерцательным юношей. Он не мог похвастаться силой и отвагой, как храбрый Акулаки, статный парень, которого даже вождь Макракута выделял из всех остальных юношей племени. Акулаки не боялся ни шквального ветра, ни грозного шторма, ни диких зверей. Еще подростком он сказал себе, что до 20 лет должен совершить три подвига и только потом искать себе жену. К семнадцати годам на счету Акулаки было два подвига – спасенная женщина из пламени пожара и чудом вытащенный из водоворота мальчик. И покоренное сердце Покачи. Краточука не был слепцом, он видел, как Покача смотрит на Акулаки. Так, как сам Краточука смотрит на нее. А хуже всего то, что Акулаки она тоже нравилась.

Часто Краточука ходил в джунгли, он любил уединение, любил думать, наблюдая за жизнью леса. Юноша сделал для себя лачугу в густых зарослях, куда убегал, когда хотел побыть один, без племени. А теперь Краточука часто ходит в город, наблюдает за таверной, ловит каждый момент, когда в окне промелькнет знакомый силуэт. Ведь уже три года в городе живет Покача, работая официанткой в заведении. А случилось все так.

Как-то посреди ночи жители деревни были разбужены странным звуком – не то ревом, не то стоном. Так в джунглях кричит раненый зверь. Только в этот раз звук доносился откуда-то со стороны черной скалы и был он несоизмеримо сильнее, чем рев какой-нибудь дикой лесной кошки. Это крик был похож на звериной, но по силе своей мог принадлежать божеству либо какой-то ожившей природной стихии. Лишь вождь и несколько храбрых юношей, среди которых был и Акулаки, решились идти ночью к черной скале. Вернувшись же по утру, они рассказали, что увидели. Прямо над гладью озера вокруг выступающего из воды камня кружил дивный крылатый зверь, весь, будто вылитый из золота. Золотая грива вокруг мощной головы развевалась в воздухе, а длинный хвост с золотой кисточкой бил по воде и поднимал волны. Зверь был в беспокойстве и кричал, оглядывался по сторонам, будто искал помощь, при этом ранен он не был. Только крылья неумело сбивались с ритма, как у молодого орла, впервые поднявшегося в небо.

Макракута и его товарищи спрятались за скалами и, затаив дыхание, в свете луны наблюдали метания невиданного зверя. Он же, едва на востоке появился первый багряный отсвет приближающегося дня, резко взмыл в небо и рванул в сторону горы.

С этих пор жители деревни стали по ночам слышать крик золотого крылатого зверя. Были и те, кто, следуя примеру вождя, приходили ночью к озеру и наблюдали ту же картину. И только Акулаки сказал соплеменникам:

- Я дал клятву совершить три подвига. Два из них я уже совершил, теперь же настал черед третьего. Я обещаю прийти ночью к Черной скале, изловить крылатого зверя и принести его в племя связанным.

Покача очень испугалась за любимого и даже воскликнула:

- Акулаки, я хочу пойти с тобой и помочь тебе!

Но юноша был неумолим, он заявил, что свой подвиг совершит непременно один, а с тем, кто увяжется за ним следом, обещал больше никогда не знаться.

Акулаки был человеком слова. Соплеменники знали его твердую волю, потому перечить не стали.

Лишь Краточука ослушался своего соперника. Юноша знал, что, схватив крылатого зверя, Акулаки исполнит свою клятву и не будет связан своим обещанием не впускать любовь в сердце. Он ответит на чувства Покачи и возьмет ее в жены. И все надежды Краточуки развеются в прах.

И юноша решил помешать сопернику. Лишь только ночь опустилась на джунгли, Краточука пошел за Акулаки след в след, но на должном расстоянии, чтобы не быть замеченным.

Акулаки отлично подготовился к ночной охоте. И веревки, и силки, и ножи – все было под рукой. На плоту, связанному из трех бревен, он подплыл к Черной скале и зацепился за маленький уступ, удержаться на котором далеко не всем было под силу. Затем он обвязался веревкой, другой ее конец связал в петлю и закинул на каменное острие скалы. Теперь, повиснув над водой, Акулаки приготовил лассо и стал ждать.

Краточука не обладал такой ловкостью, потому никогда не решился бы карабкаться на скалу. Однако у него был другой план. Так или иначе, он готов был помешать сопернику совершить подвиг, чтобы сохранить шанс добиться любви Покачи. Краточука не был ни ловок, ни силен. Лишь одно он хорошо умел делать – хорошо стрелять. Смастерив собственный плот, он подплыл к черной скале так, чтобы не быть замеченным Акулаки.

И вот над джунглями замелькали золотые сполохи, раздался мощный звериный рев. Крылатый лев летел к черной скале, размахивая мощными крыльями, и в воздухе он держался явно уверенней, чем в первый раз.

Акулаки оперся ногами в уступ и поднял лассо. Зверь кружил над черной скалой, то высоко, у самой вершины, то низко, у воды.

Когда же крылатый зверь стал кружить над водой, Краточука выдвинулся вперед, натянул лук и выстрелил, опередив занесшего для броска лассо соперника на миг.

И тут золотой лев заметил охотника. Взмыв сначала к вершине скалы, он затем резко кинулся вниз к прижавшемуся к скале Акулаки. Кракочука, успевший заплыть за выступ скалы, с ужасом наблюдал за происходящим. На миг ему показалось, что зверь сейчас разорвет Акулаки, но этого не произошло, лев всего  лишь зацепил острым когтем страховочную веревку и порвал ее. Акулаки рухнул в воду, но крылатый зверь не дал ему утонуть. Зубами он подцепил охотника за одежду, пронес над гладью озера и бросил на берегу. Акулаки к тому времени уже был без чувств.

Лев сделал несколько кругов над телом, а затем улетел к горе.

Кракочука, не мешкая, поплыл к берегу, до которого было довольно далеко. Несмотря на свою ревность, он не желал смерти Акулаки. Своего соперника Кракочука нашел без чувств, едва живого, истекающего кровью у самой кромки берега. Стрела повредила юноше жилу, кровь пропитала одежду и траву вокруг лежавшего. Перевязав потуже рану, он понес раненого на своих плечах в деревню и оставил возле дома шамана.

Услыхав шаги, Кракочука нырнул в заросли и поспешил скрыться.

Весть о несчастье, случившемся с  Акулаки, потрясла всю деревню. Все макчапу собрались у ложа, на котором лежал белый, как полотно Акулаки. Кто принес раненого к дому шамана, оставалось загадкой, не меньшей, чем то, кто нанес ему опасную рану.

Дочь шамана, темнокожая Учукчилакота колдовала над ранами, прикладывая к ним травяные мази, пыталась влить в уста юноши целебный отвар,  но он потерял слишком много крови, а потому почти не приходил в себя. Хотя дочь шаман и умела взглядом двигать предметы или зависать над землей, но вернуть к жизни умирающего было выше ее сил.

- Мать-земля Вайана, спаси сына своего! – просил в своей молитве шаман, совершая обряд, но и сам, кажется, не верил, что богиня придет на помощь. Юноша умирал, и никто не мог ему помочь.

Покача была раздавлена горем, но сдаваться она не собиралась. Чукураки стоило немалых сил оттянуть ее от раненого, чтобы она не мешала проведению обряда.

Покача села на землю в нескольких шагах от дома шамана и, держа в руках маленького идола Гроруна, принялась его просить спасти любимого.

- Наивная, он не поможет, - сказала вездесущая Лапача. – Гроруну нет дела до таких молодых и задиристых, как этот юнец. И уж тем более, нет до него дела этой бесполезной деревяшки. Не в этом идоле сила, а в его каменной сути, что скрыта шаманами в недрах горы.

- Тогда я пойду в гору, - встрепенулась Покача. – Акулаки должен жить.

- Глупая, шаман не пустит тебя, он не пустит никого в заветный храм. Не для нас он.

- Мне неважно, - гордо заявила девушка. – Я спасу его.

Кракочука, слушавший это разговор Покачи с Лапачей, пришел в полное отчаяние. Неужели Покача решится на такое, ведь известно, как сурово карают тех, кто попытается проникнуть в храм в горе. Но больше его беспокоило, что случится, если Грорун все же смилостивится и оставит Акулаки живым. Хоть и чувствовал Кракочука свою вину, хоть и не желал убивать соперника, но стал уже понимать, что смерть Акулаки стала бы для него лучшим выходом.

И Кракочука отправился к вождю и сказал:

- Покача хочет нарушить запрет и войти в древний храм. Вождь, останови ее.

Макракута приподнял бровь.

- Кракочука, я попробую остановить Покачу, но лишь не позже, чем она перейдет порог храма. Ты знаешь, что даже мне вход в древнюю пещеру закрыт. Лишь те, кто принадлежит шаманскому роду, может вступать под ее свод.

- Так поспешим же, вождь.

Они опоздали.

Макракута и Кракочука остановились у входа в пещеру.

- Дальше нам путь заказан, - сказал вождь. – Но кто сказал, что для вождя должны быть преграды. Я войду внутрь и приведу Покачу. А ты, Кракочука, под страхом смерти будешь молчать об этом. И если ты кому-то это скажешь, я убью тебя.

Вскоре из пещеры показался Макракута, бережно несший Покачу на руках. Кракочука, ждавший у входа, накинулся было на вождя с вопросами, но встретив его холодный, окаменевший взгляд, тут же замолчал. Покача все еще спала, но при этом дышала ровно и улыбалась. Втроем – спящая девушка на руках вождя племени – они отправились в деревню.

Здесь царило странное оживление. Посреди площади прямо на земле сидел ничего не понимающий Акулаки – целый, невредимый, пышущий здоровьем. Изумленные Макчапу окружили его со всех сторон.

- Слава великому шаману! – воскликнул кто-то. – Ты вернул к жизни нашего дорогого друга.

Чукураки обменялся с Учукчилакотой удивленными взглядами.

Вождь передал спящую Покачу в руки Кракочуки и пошел к людям.

- Я ничего не понимаю, – кинулся к Макракуте Акулаки. – Я спал, мне приснился странный сон, будто я охотился на золотого крылатого зверя и был ранен, но я проснулся – и сон улетел. А люди утверждают, что я, и правда, был ранен и чуть не умер. Но вот же я, живой!

- Шаман излечил тебя! Шаман и его дочь! – кричали люди.

- Да, наш шаман сильный, - подтвердил вождь. – Он тебя вылечил и сделал так, чтобы ты считал, что это сон.

Кракочука, сидевший прямо у начала тропы, ведущей к тайному храму, не обращал внимание на всеобщее оживление. На коленях у него лежала спящая Покача. Юноша целовал девушку, что-то говорил ей на ухо, время от времени тряс за плечу, но Покача не просыпалась.

- Где ты ее нашел? – спросил подошедший шаман.

Юноша немного замялся.

- Я увидел, что Покача пошла к горе. Я направился следом. А потом нашел ее на тропе спящей…

- На тропе? Недалеко от пещеры?! – грозно спросил шаман.

- Да… - выцедил из себя Кракочука.

Шаман ушел, а юноша продолжал гладить волосы Покачи и целовать ее в лоб. Вдруг девушка очнулась. Она оттолкнула незадачливого поклонника и резко поднялась. Глаза Покачи был устремлены на живого и невредимого Акулаки. Кракочука стиснул зубы – всё было напрасно!

Из ступора юношу вывел голос шамана:

- Покача! Ты нарушила запрет! Ты была в пещерном храме! – проревел Чукураки. – Именем Гроруна ты приговариваешься к изгнанию! Больше твоя нога не ступит на нашу землю!

Покача не стала оправдываться и просить пощадить ее. В тот же час девушка собрала свои небольшие пожитки и направилась в город к белым людям – искать прибежища и работы.

А Кракочука остался один. Ненависть его к Акулаки только усилилась, юноша всячески избегал не то что общения, а даже совместного пребывания где-либо со своим сильным соперником.

До недавнего времени жизнь в деревне шла своим чередом. Но однажды из нависшего над морем тумана высоко в небе показался темный кокон, чем-то напоминавший спелый плод батата. Он двигался медленно, прямо к острову, затем постепенно стал снижаться. Кокон приземлился прямо на склоне горы.

Шаман Чукураки, наблюдавший это явление был необычайно взволнован. «Это наш бог Грорун! - торжественно объявил он. - Именно так выглядели коконы, в которых летали наши древние предки, знавшие Гроруна во время его предыдущего пришествия».

Шаману все верили беспрекословно. Ведь любой макчапу знает, что грозный бог Грорун существует не только в облике идола. Каждые полтысячи лет он заново рождается в облике человека. Неизвестно точно, когда и где он родится, какой внешний вид примет, но это непременно произойдет, и тогда для племени наступят счастливые времена. Даже если Грорун вновь появится на свет на другом краю мира, он найдет способ вернуться к Макчапу. И как утверждали шаманы, это должно было произойти очень скоро.

И это свершилось. Вышедший из кокона человек по внешнему виду был похож на чужестранных прибрежных поселенцев. Это говорило только о том, что в нынешнем своем воплощении Грорун родился далеко за морем, там же, где и белые чужаки. Говорил Грорун на наречии, похожем на язык Макчапу, но все же отличавшемся от него. Хоть с трудом, но понять было можно.

Все племя оказало новоявленному богу великие почести. Шаман же провел Гроруна к горе, к входу в пещеру, где располагался алтарь.

Явившийся с неба бог слегка смущался, однако отвечал всем мирно и дружелюбно.

Грорун, которого в человеческом облике звали Анельберт, остался жить в племени. Днями напролет его не было в деревне, но на каждую трапезу бог являлся исправно, и ел, воистину, с божественным аппетитом. Наверно, так было и 31 декабря, но Кракочука сам не поспел к обеду в этот день. Еще до обеда к нему подошла Лапача:

- Кракочука, ты хотел видеть Покачу. Она здесь. Но если ты не найдешь ее раньше, ее найдут другие и жестоко накажут. Настал твой час, Кракочука, найди ее.

Молодой человек понял все сразу. Покача, нарушив изгнание шамана, вернулась в родные края! Без лишних слов он кинулся в джунгли. Он уже знал, куда бежать – к пещерному храму. Что же еще могла искать Покача на землях Макчапу?

Слава Гроруну! Девушка стояла у тропы к храму одна. Кракочука подошел к ней сзади и сразу зажал рот рукой.

- Тихо, тихо! – прошептал Кракочука в девичье ухо. – Покача! Не надо вырываться! Тебе нельзя быть здесь! Пошли ко мне!

Покача благоразумно подчинилась, и они пошли в джунгли – туда, где Кракочука оборудовал себе лачугу. В хижине Кракочука усадил девушку на пол, устланный свежим сеном.

- Это мой дом, Покача. Он лучше, чем дом в деревне, - сказал молодой человек. – Здесь я чувствую себя самим собой. Оставайся и ты здесь. Тебя тут никто не найдет. Будь моей женой.

Кажется, Покача была поражена столь быстрому переходу к сути дела. Увидев смятение чувств на лице девушки, Кракочука продолжал:

- Я не буду тебя принуждать. Ты сама решай, что тебе лучше. Неужели тебе лучше у белых людей?

Юноша уселся рядом с Покачей и обнял ее за плечи.

И в этот момент в лачугу вихрем ворвался Акулаки. Он накинулся на соперника, завязалась ожесточенная драка. Стены хижины из веток заходили ходуном и, не выдержав напора схватки, рухнули. Покача едва успела выскочить.

Кракочука и Акулаки продолжали драться даже заваленные ветками.

Девушка что-то кричала, но в пылу борьбы Кракочука ничего не слышал. Он был явно слабее Акулаки, но желание во что бы то ни стало добиться любви Покачи придавало ему сил.

Рано или поздно все драки заканчиваются. Закончилась и драка Кракочуки с Акулаки. Примирила молодых парней та самая, кто их и поссорил – Покача.

Усевшись прямо на траву возле разрушенной лачуги, побитые и уставшие, они втроем стали обсуждать, как жить дальше, с учетом того, что и сама Покача не имеет возможности выйти замуж за кого-либо из них. Долгие споры, беседы и уговоры не дали результата. Ничего так и не решив, молодые люди вместе направились в деревню, а Покача ушла своей дорогой.

Акулаки и Кракочука двинулись через джунгли и очень скоро наткнулись на… индейца, но явно не из их племени. Он был густо намазан краской и как-то нелепо разряжен. Невозможно было понять, что означал этот раскрас: то ли военный поход, то ли охоту, то ли мистическую защиту от духов. Откуда этот тип тут взялся?

- Меня зовут Джунго, - сообщил этот странный человек. – Я с соседнего острова. Посол. Прибыл говорить с вашим вождем.

Молодые люди пожали плечами и отвели посла в деревню.

В деревне же явно было не до них. Там шла какая-то грандиозная ссора, и вождь с шаманом стояли по разные стороны.

-Люди Макчапу! – крикнул Джунго на всю деревню. - Я посол из племени Чучуга. Я прибыл говорить с вами!

Люди моментально затихли, а вождь, насмешливо разглядывая посла, заявил:

- Я Макракута, вождь Макчапу. Как ты попал к нам?

- Я прибыл на лодке с другого острова. Наше племя хочет заключить с вами союз. Союз против белых людей.

И в этот момент над островом среди ясного неба разразилась невиданная буря. Макракута пригласил Джунго в свой дом, а Кракочука пошел к себе. Все тело ныло от побоев здоровяка-Акулаки, и сердце было не на месте – что же решит Покача. Хоть был уже поздний вечер, юноша не спал, когда шаман стал созывать племя на площадь.

СТ - ранение Акулаки и доставка его шаману, посещение вождем пещерного храма (чужая СТ)

---

О сотворении мира

Когда-то не было ничего, был только великий бог Грорун. И создал Грорун Небо и Воду. Земля была только на самом дне океана. И тогда взял Грорун огромный гарпун, метнул его в море и вытянул гарпуном сушу. Так появился остров посреди Большой Воды и гора Гроруна. 

Водоросли превратились в джунгли, а морские обитатели стали жителями лесными. И появились люди и назвали себя Макчапу. И выбрали люди Макчапу себе первого вождя Почмака. А Грорун выбрал себе шамана Куручи.

И рассказал Грорун Куручи имена зверей, птиц и растений. И дал мудрость и силу. И завещал бережно хранить то, что подарил, ибо придет срок и он придет и спросит бережно ли они хранили то, что он им подарил.

И будет так снова и снова...