Заиндивевшие сени (именно так их назвал Гефест - sienee), освещаемые только свисающей с потолка на двужильном проводе лампочкой, давно и навечно засиженной мухами и покрытой толстым слоем пыли, а потому совсем непрозрачной, встретили гостей неприветливо. 

С явным сожалением Семеныч, тоже уже плохо различимый в темноте, посмотрел на обувку гостей. Тут вам, грит, дорогие, не дома. Тут в таких вот башмаках не ходят.

- Милая! - обратился он к Джессике, безошибочно угадав в ней старшую группы. - Построй-ка тут всех по ранжиру. Порядок быть должен во всем, а особенно - в валенках.

- В чем?.. - одновременно вопросили выстроенные по росту гости.

Посмотрев на них, как на умалишенных, Гефест указал на целый ряд абсолютно одинаковых... обувей, таких же, как на нем.

- Вот это называется ва-аленки. I can spell if you want: v-a-l-e-n-k-ee. Valenkee. Or - valenky. Их валяют. И этому... - тут он слегка погрустнел - я буду вас учить. 

В ужасе от предстоящей перспективы, Алиса задала из строя вопрос, чем вызвала легкое недовольство Джессики:

- А спортсменам обязательно учиться валять валенки?..

- А как же! - грустно ответил Гефест. - Это у нас в рамках культурной программы. По обмену опытом. Когда наши спортсмены поедут к вам в Англию, их там тоже будут учить - скажем, пить чай в пять часов. А тут - валять валенки. И расписывать подносы под Жостово. И шкатулки - под Палех. И ложки - под Хохлому. И плести кружева на коклюшках. И совершенствоваться в резьбе по дереву в стиле "Татьянка". И... - тут голос Гефеста совсем потускнел - и играть на балалайке..

Гефест надолго задумался.

Строй, оглушенный глобальностью и основательностью культурной программы, переминался с ноги на ногу, то ли ожидая, когда наступит обещанный порядок с валенками, то ли уже желая пройти в туалет - дорога была долгая, как-никак.

Первой не выдержала Джессика.

- Э-эй, милейший! Мы тут долго будем торчать? Холодно же, да и разместиться бы! Ты нас чего тут построил?

Гефест встрепенулся.

- А-гааа!.. - деловито потерев ручки, он раскрыл невесть откуда взявшуюся амбарную книгу и слегка брезгливо послюнявил химический карандаш.

- Теперь вот что, дорогие мои. Вы, дамочка - кивком подозвал к себе Джессику, - возьмите маркер. Откуда я знаю - где? Возьмите и все. У вас что, нет маркера? От народ, ни подушек, ни маркеров...

- У кого есть маркер? - обернулся Семеныч к строю. Не получив ответа, он досадливо сморщился и достал из кармана красный толстый фломастер. - От сердца ведь отрываю. Бери, дамочка. Номерок будешь рисовать. На чем, на чем - на валенках, конечно. А иначе как вы свою пару будете отличать? Номерочек - это хорошо, - ласково журчал мужичок. - Вот по росту построились, на первый-какой-то там рассчитались - и каждый знает, какой он по номерочку. И никакой тебе путаницы и сплошная тебе гигиена. Тааак. И расписочку, закорючечку в ведомости - Гефест Семеныч сдал пару валенок, включающую в себя левый и правый, такой-то такой-то, каковая получила вышеуказанное в количестве, соответствующем перечню.. Ага. 

Вместе с валенками полагалось получить коричневые клеенчатые тапки для гигиеничного нахождения в доме. Номерки на них писать было не надо, так как они уже были написаны - белой нитрокраской под пятку. Такой же краской на клеенчатом верхе были коряво написаны странные буквы: на некоторых "Гинек. 6 эт.", на других - "Прокт. II отд."

Тщательно проконтролировав, чтоб все получили валенки и тапки и подписались в ведомости, Гефест забрал оказавшиеся лишними пары под мышку и строго велел не расходиться, будто бы не замечая нервных перетоптываний на месте. Подняв руку и подождав тишины, он сделался необыкновенно серьезен.

- А теперь самое главное.

Послюнив палец, он перевернул лист амбарной книги.

- Будьте любезны расписаться в получении стульчаков. Джессика - вы еще не потеряли маркер? Номерочек на стульчаке должен соответствовать номерочку под гвоздиком, где он висит. Потому как на таковом он - ваш инд.стульчак - и будет пребывать все это время, будучи забираем только по мере надобности и возвращаем по мере истечения таковой.

И только тут из вдохновенной речи "встречающей стороны" испытуемые поняли, что чехол для снеговой лопаты - это и есть тот вожделенный туалет, в надежде на который они уже так давно мелкими шажками двигались к двери в собственно дом.. И что тот, кто в своих мечтах дерзнул представить себя сидящим с газеткой, должен, во-первых, запастись стульчаком с соответствующим личным номером, а во-вторых, расстаться с этими мечтами немедленно - при минус двадцати на улице сидеть, пусть даже и на стульчаке?!...

А все это - еще и в сочетании с культурной программой?.. Да плюс с необходимостью создавать внешнюю видимость принадлежности к спорту?... 

Уверенности в успехе мероприятия у многих заметно поубавилось. Где там дрова-то, черт их дери?!

- А еще, - радостно заявила Джессика, - нам надо придумать название для нашей команды и речёвку!..

Два следующих дня прошли в каком-то кошмаре. Жуткий звук пионерского горна вызывал из небытия полумертвые с непривычки души, пять минут на умывание - и тошнотворный голос Джессики командовал построение и доводил до строя информацию о грядущем дне, потом заполнение экрана настроения и получение спортинвентаря. Тренировки-то как раз с точки зрения физкультурно-спортивной были довольно вялыми и никакой мышечной нагрузки не несли, но имели свои характерные особенности - прыгалки и игра мячом в козла об стену на морозе удовольствия не доставляли, но не шли ни в какое сравнение с металлическими гантелями и гирей... Перчатки допускались, но не приветствовались. Правда, контроля за надлежащим выполнением нормативов, в общем-то, не было.

Совсем другой разговор начинался, когда дело касалось этих идиотских шаров... кружков народного творчества. Вот тут Гефест как с цепи срывался - патриот чертов. Причем он практиковал методу обучения посредством полного погружения - давал, скажем, поднос или доску, краски и иногда кисти, ставил на табуретку образец и уходил. Повернув в замке ключ. Цель - сравнять свое произведение по шедевральности с образцом.. Истраченная краска измерялась на вес и служила показателем добросовестности исполнителя. А на очереди (в план-сетке мероприятий) стояли и уже являлись в кошмарных снах древообрабатывающий станок и изготовление целых полчищ матрешек...

Единственное, чего счастливо удавалось избегать все эти два дня, и то по воле случая, скорее, чем от доброты гефестовой, это уроков игры на балалайке. Четыре урока, которые должны были проводиться в лачуге Гефеста в эти два дня, были безжалостно сорваны рукой провидения: дважды из-за сильной алкогольной интоксикации Гефеста, один раз - из-за сильной алкогольной интоксикации медведя, уснувшего на собственно балалайке, и последний раз - из-за аварии: лачугу Гефеста залили соседи сверху и ему пришлось срочно ликвидировать последствия.

И только поздно ночью из этой лачуги в окна постояльцев стучалась грустная балалаешная мелодия - Лу-учи-инА моя, лучи-и-ину-ушка...