Третий день начался так же мерзко, как все предыдущие - со звука этой чертовой трубы. Горна, ити его..
В полумраке, нарушаемом только единственной на всем участке лампочкой в сенях - зимой тут не только темнеет рано, но и светает поздно! - сомнамбулы изо всех комнат, развесив стульчаки на гвоздики согласно купленным билетам выстроились в дисциплинированную молчаливую очередь к умывальнику в поисках гигиены.
Уже третий день подряд утренний туалет занимал столько времени, что на закаливание, слава богу, его уже не хватало, так что, сразу переходили к завтраку. Те, кто успевал умыться.
Сегодня завтрак состоял из нарубленного хлеба, половины банки "завтрака Туриста", овсяного печенья и кофейного напитка "Летний". Даже каши не было... И все из-за того, что дежурит сегодня богема - Хелен Эллис, у которой кисти в руках может и держатся, а вот с посудой и кухонным инвентарем дела обстоят намного хуже.
Сама Хелен была злая как собака - как, собственно, и каждое утро - она терпеть не могла вставать рано, несмотря на все песни про живописность утреннего света. Обсыпая крошками стол, она наворачивала хлеб, рассказывая во всеуслышанье, какой нелепый был Колин, когда позировал ей для зарисовок, а заметив, как покраснел и напрягся бедный Кэмпбелл, расхохоталась, выскочила из-за стола и через минуту вернулась с листом бумаги, на котором был нарисован уничижительно-насмешливый шарж. Листок пошел по рукам, вызывая на лицах ехидные ухмылки. Вне себя, Колин вскочил, вырвал лист из рук - запоздалая мера, рисунок уже увидали все - и выбежал из гостиной. Следом за ним побежала Эмма - должно быть, отрабатывать свои психологические теории.
Оскорбленный Колин, должно быть, страшась насмешек, даже не явился на утреннюю линейку, возмутив тем самым Джессику и схлопотав наряд вне очереди - в тихий час чистить дорожки к туалету.
Хелен требовала сменить ее на посту дежурного, поскольку, по ее словам, истинному искусству претит бытовуха, на что Джессика резонно замечала, что хоть в чем-то человек должен быть хоть иногда полезен обществу..
В общем, настроение в "Берлоге" царило средненькое, если не сказать больше.
Прыгалки, мячи и гантели, полученные под расписку у раздраженной художницы, тоже веселья не добавили - уж больно холодно было для таких экзерсисов. Потому роспись ненавистных матрешек и обучение наматыванию портянок показались за счастье - в хижине хотя бы тепло...
Урок бабалайки можно было опять считать несостоявшимся - задумчиво почесывая щетину, Гефест глубокомысленно сообщил, что у балалайки есть три струны, натянутые на - что удивительно - три колка, и вся эта конструкция крепится к самой балалайке посредством палки с нарисованными кружочками. Кружочки призваны выполнять роль ориентиров - на них следует ставить пальцы. Впрочем - последнее не наверняка... Повторив эту информацию для верности четыре раза, чтоб убедиться, что она усвоена прочно, он завершил урок, заявив, что на первый раз вполне достаточно - новое надо преподносить дозированно.
После кружков все разбрелись к себе - переодеться и хоть минут пятнадцать передохнуть, но судьба наконец обернулась к несчастным своей более светлой стороной - Хелен забыла, что надо готовить обед, предоставив компаньонам дополнительное время для голодного отдыха.
Наконец, с опозданием ровно на полтора часа, обед начался. Лучше всего повару удались сливочное масло, сахар и компот из сухофруктов.
Усталые, невыспавшиеся и голодные, участники эксперимента начали есть. Если это нейтральное слово конечно будет уместно в данном случает.
Гефест Семенович, правда, был более других сдержан в аппетите, что с точки зрения окружающих объяснялось тем, что уж ему-то не надо бороться за победу, его-то не снимут с дистанции за малейшее нарушение, а значит, у него в хижине, небось, и запасец имеется...
Так же явно не смог сдержать отвращения к хеленовой стряпне потомственный кок Брендан Дафф. Остальные ели и не морщились..