8 - й день до Ид секстилия

Гней Максим Корнут неуверенно зашел в таблин своего покойного дяди вслед за Публием Корнелием Цетегом. Пришедший в дом Тиберия Статилия Вара с квестором по уголовным делам раб плотно закрыл двери за спинами своего господина и молодого наследника, сам же остался стоять в атрии, внимательно следя за тем, чтобы до чужих ушей не долетали слова беседы.

— Итак, — начал Публий Цетег, откидываясь на спинку стула, — твой дядя и мой друг погиб в 4-й день до Нон секстилия, упав с последнего этажа инсулы, в строительство которой он вложил деньги. Строилась она по особому архитектурному проекту одного талантливого зодчего. Видишь ли, Статилий Вар переживал, что строительство в нашем прекрасном городе ведется как-то беспорядочно и бесконтрольно, многоэтажки лепятся друг к другу, застройщиков заботит лишь то, чтобы как можно больше съемщиков разместить на отведенном им участке земли. Поэтому доминирует принцип: максимум этажей и минимум архитектурных излишеств. Твой дядя решил построить многоэтажный дом совсем иного типа: просторные помещения, высокие потолки, широкие окна и красивый фасад. Дом на века и на тысячелетия — такая была его мечта. Он часто навещал стройку, контролировал работы, не боялся забираться на леса и смотреть вниз. Надеюсь, ты закончишь дело, начатое твоим дядей? Трагедия произошла уже после заката, в это время строителей на площадке уже не было — работы ведутся лишь в светлое время суток. Статилий Вар поднялся на верхний этаж, у которого лишь начали возводить стены. По официальной версии, которую я вынужден поддерживать, он оступился. В действительности я слабо верю, что это было возможно. Самое ужасное, что после того, как Тиберий упал, на его сверху свалилась часть невысохшей бетонной стены. Говорят, использовался какой-то особый раствор, скреплявший туфы, который долго сохнет, но держит прочно, но я опять же сомневаюсь. Никогда прежде не было подобных случаев. Встает вопрос: зачем Статилий Вар пришел на стройку в столь поздний час?

Максим Корнут неуверенно пожал плечами. Публий Цетег продолжал:

— У меня есть некие сведения, которые могли бы объяснить этот поступок, но о них позже. У меня есть некие факты, которые говорят о том, что это был не несчастный случай, а самое настоящее убийство, но о них тоже я пока промолчу. Скажу для начала самое важное: есть предположение, что в деле замешана женщина. И так уж устроен наш суетный мир, что вокруг некоторых женщин начинают пылать самые настоящие страсти. Я просил тебя, Максим, собрать в этом доме людей, с которыми Тиберий общался в последние дни своей жизни. Так будет проще понять, какие страсти и интриги погубили его. И кто знает, возможно, именно здесь мы найдем убийцу.

Максим Корнут кивнул головой, подтверждая свое желание найти злодея.

— А теперь идем, Максим Корнут. Гости собираются. Новый хозяин должен их встречать.

Максим Корнут поспешно вскочил и поспешил к двери в атрий. Дверь перед ним открыл все тот же раб Цетега, который очевидно следил за ходом разговора, а потому точно определил его завершение.

В атрии и правда уже появились первые гости: Нуман Валерий Руф и Прокул Эггий Рутил — противники на предстоящих выборах квестора. Старый раб Сир, которого, как казалось, нельзя ничем смутить или удивить, с невозмутимым видом открыл двери в триклиний, где уже были готовы столы с яствами. Вслед да патрициями внутрь прошла молодая женщина, чья одежда и внешний вид выдавали особы отнюдь не знатного происхождения. Ее Максим Корнут знал; это была Лициния, державшая трактир неподалеку от строящейся инсулы его покойного дяди.

А тем временем в доме появились новые гости: симпатичный юноша Луций Сергий Структ и двое мужчин средних лет: Маний Гордиан Фиденат, с которым минувшей зимой у Корнута случилось даже судебное разбирательство, и Кесон Юний Цикурин, господин белой партии в Большом Цирке. Максим Корнут и Публий Цетег, стоя возле имплювия, учтиво приветствовали их и приглашали на обед. Наконец из боковой кубикулы вышел еще один человек — судя по внешности, эллин — и также направился в триклиний. Публий Цетег вопросительно посмотрел на Максима Корнута, но тот только кивнул: “Так надо”.

— Лукреция Ветурия! — торжественно объявил слуга, и  Публий Цетег внезапно дернул Максима Корнута за руку. Красивая молодая женщина в траурном одеянии, с утонченными, благородными чертами лица и холодным взглядом проследовала через атрий, приветствуя квестора и наследника.

— Теперь можем и мы пройти в триклиний. Все собрались, — шепнул  Публий Цетег Максиму Корнуту и тут же бросил взгляд на своего раба, застывшего возле колонны: — Дорис, иди за мной!