675 год от основания Рима. 4-й день до Ид секстилия. Рим. Дом Мания Гордиана Фидената

 Вечер в доме Гордиана Фидената лишь начался, но ни у кого из присутствующих не было ни малейшего сомнения, что он не принесет радости, несмотря на все усилия гостеприимного хозяина. Ни веселая музыка, ни обилие вина, ни красота юных прислужниц, ни даже бравые ребята Квинта Навтия, предлагавшие гостям потехи ради потягаться с ними силой, не могли развеять мрачной и тягостной атмосферы и прогнать всеобщую тревогу. Прошло уже довольно времени с тех пор, как утонул Клелий Ланат, но по городу по-прежнему ходили странные слухи, будто бы его смерть была насильственной. Следом за ним при станных обстоятельствах погиб близкий друг Публия Цетега Статилий Вар. Разговоры об этих странных смертях, которые власти  упорно называли "несчастными случаями", по популярности соперничали только с модной в этом сезоне темой испанского заговора.

И лишь Гней Максим Корнут, племянник покойного Статилия Вара, пребывал в игривом расположении духа и, потягивая вино из золоченого кубка, непринужденно болтал с Луцием Структом и Марком Приском.

— Пассия, бывшая рабыня Клелия Ланата, — рассказывал Луций Структ. — Мы все ее хорошо знали, он с ней жил очень давно, но свободу не давал. Удержать хотел. Говорил, что она сразу бросит его, уйдет к другому. Любил видно сильно и ревновал. По завещанию же она не только становилась свободной, но и получала в наследство все состояние.

Максим Корнут схватил кубок вина и мгновенно осушил его.

— Луций, Марк! Вы понимаете, что эта самая Пассия… или как там ее… была более всего заинтересована в смерти Клелия Ланата!

— В любом случае, — встряла в разговор Лукреция Ветурия, — мы должны уважать выбор нашего друга, тем более покойного. Кстати, знаете, почему до сих пор еще нет Преции? Она собиралась зайти в дом Ланата за Клелией Пассией, чтобы пригласить ее на наш пир.

Будто бы в подтверждение слов матроны в тот же миг обе упомянутые дамы появились в пиршественном зале. Наследница Ланата была не просто хороша, она была ослепительно красива, хотя некоторый избыток роскоши в ущерб вкусу в ее облике все же присутствовал.

Максим Корнут вскочил со своего места и, демонстрируя изящные манеры, кинулся к наследнице, дабы проводить ее к столу.

Однако всеобщее внимание, направленное на прекрасную Пассию, внезапно было перенесено на нового гостя, появившегося в зале. Завсегдатай пиров у Фидената патриций Нуман Валерий Руф был явно чем-то чрезвычайно взволнован. Поприветствовав собравшихся, он едва кивнул Гордиану Фиденату, предлагавшему присоединиться к пиру на единственном свободном ложе — рядом с Прокулом Эггием Рутилом, и вовсе не удостоил вниманием своих будущих родственников Луция и Тита Структов. Лицо Руфа было напряжено, и этого не могли не заметить гости и хозяин.

— Простите, друзья мои, — громко заявил Нуман Валерий, — я прибыл сюда лишь потому, что так требовала наша устоявшаяся традиция. Вы ждали меня. Однако я вынужден не только немедленно удалиться, но и срочно покинуть Рим. Я отправляюсь к себе в имение вместе со своими детьми, и я прошу вас некоторое время не навещать меня там.

— А как же Валерия? — попытался вставить Луций.

— Ничего, переживешь! – холодно ответил патриций и направился к выходу. В дверях он остановился и, резко обернувшись, вновь обратился к собравшимся:

— Простите, друзья. Я подумал, что мне все-таки следует вам это сказать и объяснить причину моего внезапного отъезда. Сегодня мне сообщили, что следующей жертвой должен стать именно я. Прощайте.

Канун Ид секстилия. Имение Валерия Руфа

Завтрак прошел в нервной тишине.

Когда блюда были уже убраны со стола, в триклиний вошел помощник Веррия с двумя рабами и доложил, что приказ вилика в точности выполнен: рабы обыскали каждый уголок в поместье, но Валерия Руфа так и не обнаружили. Фурий нахмурился еще больше. Тогда помощник эпистата пропустил вперед двух стоявших за его спиной крепких парней, сообщив, что это те самые охранники, которые дежурили под утро на воротах. Они-то и сообщили, что видели хозяина в предрассветных сумерках, выезжавшим из поместья верхом без какого-либо сопровождения. В конюшне же они не досчитались одного коня и набора упряжи.

В триклинии повисло недоуменное молчание.

— Это какой-то фарс! — возмущенно объявил Авл Сатурнин. — Мы с сыном немедленно отправляемся домой!

— Никто никуда не уедет, — спокойным, но не терпящим возражений голосом сообщил Фурий. — Никто не уедет, пока мы во всем не разберемся.

Старший Сатурнин вскинулся и надменно заявил:

— Я патриций! И не каким-то там вчерашним рабам мне указывать!

Вилика перекосило, но он довольно сдержанно высказался:

— Помимо отсутствия хозяина, обнаружена пропажа крупной суммы денег из ларария. Пока вор не будет найден или пока не вернется Валерий Руф, никто не покинет поместье.