В глубине леса под серым августовским небом притаилась старая заброшенная изба. Черные провалы окон взирали на вековые ели холодным безразличным взглядом, а зеленый мох пушистыми прядями свисал с крыши строения, придавая ему еще более дремучий вид. Казалось само время остановилось здесь и уже ничто не сможет нарушить этот вековой сон.

   Внезапно над лесом разнесся жуткий звериный вой. На несколько секунд сама природа встрепенулась в ужасе от услышанного. Вороны с громким карканьем сорвались с ветвей, хрустнул под чьей-то лапой старый сухой сук, солнце обдало верхушки деревья кровавым закатом, лес ожил.

   Спустя какое-то время на поляну перед старой избой выскочил мужчина в охотничьей куртке и кирзовых сапогах с ружьем наперевес. Затравлено озираясь по сторонам он водил дулом то влево то вправо. Раздался треск и из кустов кубарем выкатился юноша лет двадцати. Прогремел выстрел.

   — Ты что творишь! — закричал Максим, боясь подняться — Свои. Свои!

   Охотник задрал дуло вверх, но ружье убирать не стал, продолжая озираться по сторонам. Один за другим на поляну начали выбегать люди. Еще два охотника и трое молодых людей, все напуганные происходящим и вооруженные кто чем. Стас, не выпуская топор из рук, обвел взглядом собравшихся:

   — Двоих не хватает. Пети и Василия Семеновича. Кто их видел, кто должен был быть с ними в паре?

   — Я, я с Петей... — испуганно пролепетала Светочка — Но я так испугалась, мы бросились бежать. Он бежал чуть сзади. Я постоянно слышала его шаги.

   — Так. А с Василием Семеновичем? — продолжил расспросы Стас.

   — Ну я. — откликнулся охотник, который первым выскочил на поляну, — И что? Мы тоже побежали. Я ему не нянька.

   — Надо идти искать. — подытожил Максим.

   — Я... я... я никуда не пойду... Я боюсь! — расплакалась Светочка и более смелая Нина обняла её и принялась утешать.

   Солнце почти село и на лес опустились вечерние сумерки. В высокой траве застрекотали кузнечики, над деревьями пролетела лесная птица, еще больше напугав девушек своим криком, а затем на поляне воцарилась абсолютная тишина, нарушаемая лишь редкими всхлипываниями Светочки. Где-то между деревьев хрустнула ветка и восемь пар глаз уставились в темноту. Один из охотников передернул затвор, по-видимому готовясь к худшему. Но в этот момент на поляну вывалился в окровавленной рубашке Василий Семенович.

   Все замерли. Но не успели собравшиеся задать прибывшему и одного вопроса, как над лесом вновь разнесся крик, на этот раз человеческий, полный боли и отчаяния.

   — Петя... — прошептала одними губами Нина.

   Первым во тьму бросился Стас, за ним остальные, даже Света, пересилила страх и помчалась за всеми. Сумерки сменились ночной темнотой и лишь свет двух фонариков выхватывал иногда впереди то старый трухлявый пень, похожий на готовящегося к прыжку монстра, то красными угольками давали отблеск глаза затаившегося в кустах зверя. Однако все это сейчас не пугало людей, движимых одной целью.

   Внезапно, бегущий первым, Стас замер на месте, вернее остальные заметили, что его фонарик больше не движется, а уперся своим лучом в одну точку. В круге света подбежавшим открылась жуткая картина. Изорванный каким-то зверем, весь в крови, возле поваленного дерева лежал Петя. Света взвизгнув осела на землю.

   — Он еще дышит. — заметил кто-то из охотников.

   Услышав звук, глаза Петра приоткрылись, он попытался шевельнуться, но в тот же миг гримаса боли исказила его изуродованное лицо. Тогда, еле шевеля губами, парень пробормотал: “Вендиго...”