Где-то в отдаленной части Ульстера стоял загадочный Заветный лес. Люди рассказывали о нем много всяких небылиц и сказок, потому как не каждому было дано туда попасть, а значит, сказители и барды легко давали волю вымыслу. И лишь друиды знали правду.

По границе Заветного леса тянулась гряда острых и отвесных скал, преодолеть который отваживался не каждый, а из тех, кто отваживался, не каждый добирался до цели и не каждый оставался в живых. И лишь старый друид Охтайр знал способ, как проникнуть в Заветный лес. Благодаря своим знаниям и волшебству он проходил прямо сквозь камень.

Известно было, что посреди Заветного леса растет волшебная Рябина, дающая великие знания и вдохновение. Дерево это позволяло также попасть на Острова Блаженных, в волшебный мир, где правят светлые боги Туат Де Дананн и куда отправляются мертвые, заслужившие при жизни счастье и изобилье. Рябина росла на берегу ручья, роняя в него свои ягоды, которые окрашивали воды в багровый цвет. Волшебные плоды становились кормом для чудесной форели. И человек, испивший багровой воды или съевший эту форель, получал величайшие знания, позволяющие совершить путешествие в иной мир и обратно.

***

Жил в Коннахте бард по имени Сенхан. Он писал печальные стихи и пел их так душевно и проникновенно, что, слушая его, люди всегда плакали. Конечно, люди любят веселую музыку, но грустные мотивы им тоже нужны, чтобы время от времени дать волю слезам. Потому Сенхан был очень известен и любим.

Сенхан порой ездил на большие праздники и выступал там в состязаниях бардов. Случалось это нечасто, но всякий раз он состязался там с другим бардом по имени Муирген. тот тоже имел талант и своих поклонников. И всякий праздник люди ждали, когда сойдутся в поэтической битве Сенхан и Муирген.

И так повторялось из раза в раз. То Сенхан побеждал, то Муирген, но неизменно поэтическая битва оканчивалась примирением соперников. Но в последний раз случилось что-то невероятное и ужасное.

В Эмайн Махе король Фергус устроил очередной праздник Как всегда, с самого утра здесь гремела веселая ярмарка. Лучшие воины съезжались, чтобы сразиться друг с другом на турнире, вечером барды должны были соревноваться в сложении стихов и пении. А в полдень начинались большие королевские скачки, куда сам Фергус выставлял двух своих лучших скакунов.

Начались забеги. Королевские кони там брали приз за призом, и люди говорили: «Нет никого в Ирландии быстрее, чем эта пара королевских скакунов».

И вдруг один зажиточный крестьянин по имени Крунху воскликнул:

— Моя жена может бежать быстрее, чем они.

Услышав это, король поднялся со своего места, велел схватить парня, а после заговорил не своим голосом:

— Я не отпущу тебя до тех пор, пока сюда не явится твоя жена и не обгонит моих скакунов.

И тогда за женой Крунху послали гонцов и привели ее на праздник. Оказалось, что эта молодая женщина по имени Маха беременна и скоро должна родить. Но король Фергус, по своему обыкновению чуткий и понимающий, велел ей приготовиться к состязанию со скакунами. Женщина попросила дать ей отсрочку, но король и толпа его подпевал не хотели и слышать об этом.

— Тогда приведите коней, — сказала Маха, — и за ваше бессердечие вечный позор и тяжелое проклятье падет на ваши головы.

Маха пустилась в бег вместе с лошадьми и обогнала их, но, достигнув финиша, она с криком, корчась от боли, упала и произвела на свет мальчика и девочку. И пока она кричала, все вокруг также почувствовали жуткую боль. Все испытали те же схватки, что и роженица. И лишь Сенхан стоял и не понимал, что происходит вокруг.

Маха первая оправилась от боли и, прижав к груди новорожденных малышей, провозгласила:

— Улады, мужчины Ульстера. С этих пор вы в момент величайшей нужды и опасности вы будете слабы и беспомощны, как женщина при родах, и до девятого поколения проклятие это не оставит вас.

Сенхан понял, почему он не испытывал боли. Проклятье Махи относилось только к мужчинам Ульстера, а он был родом из Коннахта.

И тут к Махе первой подбежала крестьянская девушка. Звали ее Луайне. В руках она держала здоровенную палку. Она помогла роженице, приняла у нее малышей. Махе же, опершись на палку, твердо встала на ноги.

Люди, насмехавшиеся над ней, тоже стали приходить в себя.

И вдруг Маха, глядя на короля, подняла палку вверх и пригрозила ему. И в тот же миг Фергус согнулся пополам от боли. Вскоре, однако, преодолел недомогание и снова выпрямился, развернулся и покинул состязания.

И тут Сенхан почувствовал необычайный страх, его будто окатило холодной морской волной. И будто кто-то чуждый и злой проник в его тело и мозг и выгнал хозяина. С этого мгновения бард видел себя словно со стороны, а тело уже не слушалось его. Кто-то иной стал принимать за него решения.

Состязания бардов были назначены на вечер. Барды, участвующие в состязаниях настраивали свои инструменты и дописывали стихи. Сенхану бы тоже следовало настроиться на поэтическую битву, но он уже не был собой. Он нашел сидящего в отдалении Муиргена, подошел к нему и спросил:

- Как думаешь, то проклятие, что произнесла Маха на бардов? Является ли наше состязание той самой нуждой, во время которой мужчины Ульстера становятся бессильными?

- Не думаю, - ответил Муирген. – Нужда должна быть такой сильной, чтоб от нее зависела жизнь улада.

- А вот мы сейчас и посмотрим, - зловеще рассмеялся Сенхан и накинулся на Муигрена.

Того сразу скрючило от боли, все бил и давил не способного сопротивляться соперника, пока тот совершенно не лишился чувств.

Убийства этого не видел никто, Сенхан (вернее, тот, кто сидел в нем) благополучно ушел незамеченным.

Вокруг Муиргена собралась толпа поклонников и поклонниц, и они принялись его горячо оплакивать. Правда, нашелся один «добрый человек», успевший прихватить его арфу.

Сенхан (вернее, тот, кто сидел в нем), ушел, больше не интересуясь убитым бардом.

Прошло некоторое время, состязания шли полным ходом.

Сенхан, пребывавший где-то вне себя и наблюдавший за тем, как некто чужой управляет его телам, совершая не свойственные ему поступки, ужасался все больше и больше. Мало того, что его руками совершили убийство, так еще и чужой собрался выступать перед людьми. Что он мог им спеть?!

И тут Сенхан увидел идущего Муигрена и вздохнул с облегчением. Значит, жив он, не погиб. Это уже была радостная новость.

И направлялся Муингрен выступать перед зрителями и королем.

Под радостные возгласы поклонников, среди которых уже разлетелась весть о его смерти и воскрешении, он вышел на середину площадки и ударил по струнам, но… вместо сладостного звука арфа издала какой-то резкий, разрывающий уши скрипучий свист. Все зрители, включая короля, схватились за головы. Муигрен, ничего не понимая, вновь ударил по струнам, и всё повторилось, только с большей силой.

— Муигрен, — объявил король, не дожидаясь, пока бард ударит по струнам в третий раз. — Мы рады твоему воскрешению, но давай ты выступишь не в этот раз.

Сенхан стоял посреди толпы и ждал своей очереди выступать.

«Сенхан! Сенхан! Ты наш кумир!» — кричали люди, но тут сквозь толпу протиснулся какой-то незнакомый молодой человек:

— Дядя, а дай мне сыграть на твоей арфе! — и не дожидаясь согласия, выхватил у него из рук инструмент.

Юноша ударил по струнам, и арфа заиграла божественную мелодию. Толпа в миг замерла завороженная, а юный бард еще и запел. И теперь восторженные взоры девушек и молодых женщин обращены были только к нему, и потому никто не обратил внимание, как Сенхан согнулся и скорчился от боли.

Сенхан почувствовал, как чужой уходит, освобождая его душе законное место в сердце и мозгу.

И тут же стоящий в толпе Дуртахт с самодельной арфой в руках сорвался с места и куда-то Сенхан выпрямился и стоял теперь, ожидая, что на него обратят внимание, но взоры толпы были обращены к юноше, что божественно играл на арфе. На его арфе! И Сенхан понимал, что толпа теперь уже не позволит ему забрать арфу назад.

И тут Сенхан заметил лежащую на земле арфу, которую уронил Дуртахт, внезапно убегая. Бард поднял с земли инструмент и ласково провел по струнам.

Тем временем пришел его черед выступать на площадке перед зрителями и королем.

Сенхан ударил по струнам новой арфы, но прежде чем сам успел пропеть первую строку, арфа сама воскликнула человеческим голосом: «Ингкел – рогатый козел!»

- Что это такое! – возмутился король, не ожидавший такого разглашения семейных дел. – Схватите его! В темницу!

И напрасно Сенхан объяснял, что это не он прокричал эти слова, а его арфа. Королевская охрана быстро его схватила и отвела в тюрьму.

СТ:

1.       странная сущность, поселившаяся в твоем теле,

2.       убийство Муиргена.

Гейс:

Стриги волосы не раньше чем раз в пять лет..Когда говоришь с королем, заплетай и расплетай косички.