Там, где гряда Илозийских гор резко обрывается прямо в Харамитское море, лежит славный город Валая, столица Сондоссии. Многочисленные гости, прибывая в порт, имеют возможность осмотреть весь город прямо с пристани, ведь его дома густо облепили восточный, северный и западный склоны, окружающие бухту, а улицы от самого берега начинают крутой подъем вверх. Таким образом наблюдатель оказывается как бы на дне огромной расколотой чаши, из которой через отбитый бок будто бы вытекла вода. Горы защищают Валаю от северных ветров, а с юга, со стороны моря, светит яркое и горячее солнце, многократно отражающееся в голубых волнах. С вершин текут чистые и холодные реки, а местами из расщелин бьют горячие ручьи с целебной водой. Круглый год здесь цветут и плодоносят деревья, а смену сезонов удобнее всего отслеживать по изменению красок и ароматов в постоянно цветущих садах.

   Кто-то называет Валаю раем и мечтает в ней поселиться навсегда. Однако у местных жителей, для которых красоты природы стали обыденностью, на сей счет другое мнение. Город полон контрастов, забот и проблем. Далеко не всем довелось родиться в знатных и богатых семьях, занимающих особняки в престижных верхних районах. Здесь, возвышаясь над суетой городских улиц, издревле жили аристократы, представители славнейших родов.  Наиболее престижным считается Квартал Лилий, где живет высшая знать, управляющая государством. Этот квартал вплотную прилегает к королевскому замку, занимающему самую высокую точку города и одновременно служащему маяком для прибывающих в порт судов. Он постоянно освещен сотней огней, и свет этот не только сигнал кораблям, видный за многие мили, но и символ божественной природы королевской власти.

   В Квартал Лилий из центральных районов города ведет лишь одна извилистая каменистая дорога, будто чудом нашедшая лазейку в гряде острых и отвесных скал. Этот скалистый пояс, отделяющий особняки аристократов от жилищ простых горожан, имеет недобрую славу и считается местом обитания жутких призраков и нечисти. Именно здесь с незапамятных времен возвышается странное и устрашающее изваяние -— медная фигура бебля. Бебль — по признанию современных ученых, это всего лишь мифологическое существо, вымысел, легенда. Однако попробуйте в этом убедить стариков, которые еще от своих прадедов слышали, будто бы тысячелетия тому назад именно бебли — огромные двуногие ящеры — правили этим миром, видя в людях только пищу. Кто создал изваяние на вершине скалы, история умалчивает, но предание гласит, будто бы однажды грозный ящер проснется и перевернет жизнь во всем городе. К добру ли, ко злу ли будут эти перемены, единого мнения нет, говорят разное, но так или иначе, суеверные валайцы относятся к изваянию с трепетом и почтением.

   Вообще социальный статус валайца можно определить по тому месту, где находится его дом. Прибрежные склоны, на которых расположен город, являются одновременно и своеобразной иерархической лестницей. Как уже говорилось, выше всех, на вершине горы, живет король Керг V и его наследники: сын, будущий Керг VI, и внук, тоже Керг (дочери и многочисленные внучки короля не в счет). Чуть ниже, в Квартале Лилий, живут семьи советников, министров, высших военачальников. Эти должности передаются из поколения в поколение, и славные роды Индаронов, Крогонов, Диксарионов и Венгронов известны не одно столетие. Другие приближенные короля, не занимающие столь высоких постов в государстве, обитают в других верхних районах, расположенных на восточном и западном склонах по уровню чуть ниже Квартала Лилий. Здесь особняки древней знати соседствуют с домами, многократно менявшими своих хозяев и занимаемыми государственными чиновниками, пробившимися наверх из низов. 

   Ниже скалистой гряды расположены обычные городские кварталы, состоящие как из семейных домов, так и из многоквартирных двух- , трех- и даже четырехэтажек. И опять же, чем выше по склону, тем эти строения прочнее и солиднее, тем большим достатком обладают их владельцы. На этом же уровне находится главный храм всей Сондоссии, а также муниципалитет и все важные городские учреждения, рынки, общественный лазарет и высшее училище.

  Ближе к порту семейных домов становится все меньше, здания кажутся все более ветхими и напоминают трущобы. Это ремесленные кварталы, где протекает жизнь простых валайских мастеровых. Наконец, возле самого порта теснятся лачуги бедняков, зарабатывающих себе на жизнь главным образом разгрузкой торговых судов. Тут же особняком стоит квартал красных фонарей, яркость и блеск которого — всего лишь мишура, чуть прикрывающая все ту же грязь и порок.

   Отдельное слово следует сказать о районе, прозванном коренными валайцами Малым Харамитом. Как нетрудно догадаться, здесь живут выходцы из этой заморской страны, лишь недавно вновь обретшей независимость после двухсотлетнего итирийского ига. Живут харамиты компактно, в своем районе, расположенном на восточном склоне на уровне ремесленных кварталов, сами занимаются ремеслами и славятся первоклассными оружейниками, часовщиками и механиками. Харамиты внешне сильно отличаются от сондоссов, коренных жителей Валаи. Эти два народа, разделенные морем (названным почему-то Харамитским), на протяжении всей истории почти не общались друг с другом и имеют мало общего между собой. Сондоссы — люди высокого роста, с узкими лицами, утонченными чертами лица и длинными светлыми волосами. Харамиты, напротив, — жгучие брюнеты роста среднего и ниже среднего, с круглыми лицами. Сондоссы издревле придерживаются веры в братьев-богов Кабия и Намикса, а харамиты поклоняются мрачному духу Ланаке и поддерживают его странный культ. И если в Валае никогда не наблюдалось каких-либо межэтнических распрей и кровавой вражды, то это не из-за особой любви сондоссов к харамитам и наоборот, а скорее потому, что обе общины предпочитают держаться друг от друга на расстоянии и не лезть в чужие дела.

   История появления харамитов в Валае связана с грозными событиями двухвековой давности. Когда заморская Итирия заявила свои претензии на господство над всем южным побережьем Харамитского моря, многие зажиточные и влиятельные харамиты, оценив ничтожные шансы своего государства остановить агрессора, поспешили эмигрировать в спокойную Сондоссию. Харамит в те годы и правда переживал не лучшие времена: казна была опустошена после длительных междоусобных войн, экономика приносила одни убытки, и капитуляция перед Итирией была лишь вопросом времени. Отправляясь в столицу Сондоссии, харамиты увезли с собой последние жалкие остатки богатств, священные предметы, связанные с культом Ланаки, и древние магические книги. Несчастная страна осталась без поддержки богов и пала в считанные дни. Долгие годы покоренные харамиты считали своих сбежавших соотечественников предателями, но со временем и это мнение изменилось. "Мы сами прогневали Ланаку, и он покарал нас, лишив свободы, — заявило новое поколение, решившее начать борьбу за независимость. — А наши братья и сестры из Валаи спасли Великого духа, сохранили его для нашей новой, освобожденной родины!" Итирия была уже не та, что двести лет тому назад. Сама ослабленная междоусобицей, она легко оставила Харамит, где вновь возродилось государство. И новая власть обратилась к валайским харамитам с просьбой вернуться на историческую родину со всеми святынями и богатствами. Не тут-то было. Эмигранты не спешили покидать своих насиженных мест в благополучной Валае и возвращаться во все еще слабый и не обустроенный Харамит.

   Есть в Валае и еще одно загадочное место. Это древние катакомбы, берущие начало в горных пещерах и уходящие многочисленными и разветвленными подземными ходами в городские подземелья. Вот уже сто с лишним лет, как никто из горожан не рискует туда спускаться, даже несмотря на легенды о спрятанных там сокровищах. Во времена восстания против королевской власти здесь обитали бунтовщики во главе с их предводителем Гермини. Они-то и устроили на всех ходах и выходах коварные ловушки, через которые могли пройти лишь те, кто имел специальный план подземелий. Когда король Морк Х разгромил бунтовщиков, они ушли за горный хребет, оставив в катакомбах и большой склад оружия, и награбленные сокровища. Они надеялись вернуться, но так и не вернулись. Ловушки бунтовщиков все столетие надежно охраняли тайники, а планы с обозначением всех опасных мест, так и не удалось отыскать.

   Йири Килан (или, как его называли, дядя Йири) при жизни был не самым приятным человеком. Вечно недовольный, бурчащий под нос проклятия, не упускавший возможности вставить свое язвительное слово в любой разговор, он нажил себе множество врагов. Сын рыбака-сондосса и дочери часовщика-харамита, он так и не определился, к какой общине себя причислять. Впрочем, это неудивительно: ужиться он не мог ни с кем, и никто не считал его своим. В Валае и так не любили полукровков, но здесь был случай особый. Дядя Йири сам ненавидел своих сородичей как со стороны отца, так и со стороны матери. Харамитов он называл мелочными шкурниками и велел им учиться мужеству у сондоссов, а сондоссам заявлял, что те тщеславны и ленивы, и если бы не харамиты, Валая давно бы превратилась в клоаку.  Раз в неделю он, обрядившись в праздничный кафтан, посещал торжественные службы в храме Кабия и Намикса, но в то же время Икера Малими, старшая жрица  Великого Духа Ланаки была частой гостьей в его доме, и как утверждали многие очевидцы, встречались они отнюдь не ради религиозных диспутов. За звонкую монету жрица проводила обряды, гадала и ворожила, и кто знает, на скольких недоброжелателей дяди Йири она наслала порчу.

   Много лет тому назад, решив начать самостоятельную жизнь, молодой Йири вместе со своим другом Дуком Ардонми открыл текстильную лавку. По началу дело пошло успешно, и молодые люди подумывали даже об открытии большого магазина. Но грандиозные планы перечеркнул пожар, случившийся скорее всего по чьей-то неосторожности. Приятели обвинили друг друга в забытой на складе горящей свече, переругались и разошлись на долгие годы. На оставшиеся деньги Йири купил полуразвалившийся дом на улице Желудей, у верхней границы харамитского квартала и занялся ростовщичеством, а Дук открыл в порту небольшое питейное заведение. Коммерческий талант обоих приятелей дал о себе знать очень скоро. Оба быстро вернули себе потери, а Йири Килан и вовсе пошел резко вверх. Через три года он уже отремонтировал купленное им здание и стал в нем сдавать комнаты и квартиры. С мелкого ростовщичества он перешел на крупные финансовые операции и торговые сделки. Многие поговаривали, что Йири резко разбогател благодаря вмешательству самого Ланаки, ведь именно в это время жрица Икера стала устаивать в доме Килана свои обряды. Ходил также слух, что источником мог стать и легендарный волшебный золотой — монета, которая, будучи положенной в кошелек, удваивала все его содержимое. Говорили, что именно этот золотой спрятан в небольшом сундучке, стоящем у изголовья кровати дяди Йири. Во всяком случае сам Килан не скрывал, что внутри сундука находится нечто необычное, давшее ему богатство. Ключ от своего сокровища дядя Йири всегда носил на цепочке на груди, а без ключа открыть хитрый харамитский замок было невозможно.

   Вместе с богатством в Йири открылась еще одна неприятная черта — скупость. Он стал копить полученное золото, отправляя его на хранение в частные сундуки королевского банка. Это место считалось самым надежным, ведь банк охранялся прирученными горными варналами. На себя дядя Йири почти ничего не тратил. Он приумножал свои богатства, всё пополняя содержимое сундуков. И сколько бы друзья и дальняя родня ни просили Килана о помощи, он отказывал всем, а вдобавок еще и читал мораль. Именно поэтому все, знавшие дядю Йири близко и не очень, были несказанно удивлены, когда он однажды решил примириться с Дуком Ардонми, дал ему денег и выделил на первом этаже своего дома помещение под новое заведение. Нельзя сказать, чтобы к старым друзьям вернулись прежние душевные отношения, но ссор между ними не возникало.

   Заведение Ардонми, переместившись в более престижный квартал, стало пользоваться популярностью. "Сундук скряги", — так, будто бы в насмешку над другом назвал свой кабак Дук. Подсчитывая барыши, он уже начал подумывать над тем, как бы нанять еще одну официантку. Хива Пальми, проработавшая в заведении уже несколько лет, была девушкой старательной и проворной. В принципе она успевала обслуживать всех клиентов. На новом месте она стала получать больше чаевых и не собиралась делить доход с напарницей. Поэтому Хива все время отговаривала хозяина от идеи расширить штат. Дук тем временем решил пока разобраться с кухней. Вскоре после открытия он уволил старую стряпуху, которая готовила хорошо, но по-простому, и нанял более высокооплачиваемого повара. Текк Кванми умел готовить изысканные, оригинальные и вкусные блюда, что сразу же увеличило популярность "Сундука скряги" и соответственно доходы Ардонми. Эти великолепные профессиональные качества Текка позволяли закрыть глаза на многие его странности и недостатки. Харамиты чрезвычайно редко становились кулинарами, и уже одно это обстоятельство настораживало в личности Кванми. Он был замкнутым и загадочным типом, мало говорил, но много слушал. Жил он тут же, в доме дяди Йири, но не в служебной квартирке на первом этаже, как Хива, а на втором, вместе с обычными квартирантами. Вечерами он спускался в порт и возвращался уже после полуночи. И никто даже не рисковал спрашивать Текка, что он там делает.

   На одном этаже с Текком располагались еще две квартиры. В одной из них жила Иарна Кварирон, дама одинокая и, надо сказать, слегка стервозная. Она фанатично верила в Братьев Кабия и Намикса и каждое утро посещала храм, где между молитвами собирала городские сплетни. Вторая же квартира обычно сдавалась на непродолжительные сроки приезжим.

   На третьем этаже в доме на улице Желудей также располагались три квартиры: одна — опять же для временных квартирантов, другую занимал Дук Ардонми, а третью уже давно снимала обычная сондосская семья Палон: Рей, Ээнга  и их сынок — шалун по имени Бельт. На последнем четвертом этаже жил сам дядя Йири.

   Валая — город большой, а Сондоссия еще больше, поэтому сыскное дело в королевстве требует много времени, сил и человеческих ресурсов. Королевские силы безопасности не в состоянии раскрывать все совершающиеся в столице преступления, поэтому некогда, еще Кергом III, было принято разумное и гениальное по своей простоте решение. Все официально состоящие на службе сыщики, следователи, дознаватели были направлены на поиск потенциальных заговорщиков, бунтовщиков и прочих омерзительных личностей, задумавших или совершивших что-либо противоправное против аристократии или короля. Что же до прочих преступлений, совершаемых ежедневно против простых подданных, то их раскрытием стали заниматься частные сыщики, получающие и ежегодно подтверждающие свою лицензию в государственной администрации. Причем главный казначей каждый год выделял министру внутренних дел казенные средства на оплату услуг частных сыщиков, которые значительную часть заказов получали от королевской полиции. Таким образом, сыскное дело было весьма прибыльным, и конкуренция между частными сыщиками была довольно большая.

   Бост Сталон давным-давно обошел всех своих конкурентов. Перед его домом на улице Утиной Охоты по утрам выстраивалась длинная очередь из потенциальных клиентов. Всем им Бост помочь не мог, а потому он обычно сначала внимательно выслушивал всех и лишь потом выбирал те дела, за которые брался и за которые лучше всего платили. Впрочем, были и исключения.

   В то утро, выглянув из окна своего кабинета, Сталон заметил в очереди страждущих своего старого знакомого констебля Рилтона, отлично знавшего пристрастия сыщика, а потому предлагавшего ему только самые смачные дела. Бост широко улыбнулся, отхлебнул крепкого утреннего отвара перечного укропа, собрал свои длинные волосы в тугой хвост и вышел на крыльцо. Не обращая никакого внимания на первых в очереди посетителей, он жестом позвал Рилтона в дом и закрыл за ним дверь.

   — Рад тебя видеть, дружище! — поприветствовал сыщик констебля. — Что вкусное ты приготовил мне на этот раз? Кража или убийство?
   — Убийство. Но странное.
   — Разумеется, странное. За другие я не берусь. Кого убили?
   — Одного богатого полукровку, домовладельца и финансиста, — начал Рилтон, удобно устраиваясь в кресле и наливая себе в чашку горячий укроп из чайника. — Уф! Хороший, крепкий, бодрит... Так вот. Убитого звали Йири Килан. Он держал дом ровно на границе харамитского квартала, на улице Желудей.
   — Йири Килан, - задумался Сталон. - Имя где-то слышал, но лично знаком не был. Теперь познакомимся, пусть и посмертно. Как его убили? Когда и где нашли тело?
   — Тело нашел утром его друг и сосед, держащий на первом этаже дома кабачок. А вот как труп умер... Тут есть некая странность. Вроде бы на шее Килана видны следы укуса. Это могла быть какая-нибудь ядовитая тварь вроде прясунчика или снаковки, но только вот на лице его была такая блаженная улыбка. Вряд ли он мог улыбаться, если бы его за шею схватил какой-нибудь ядовитый зверь.
   — Так значит, мое задание — определить породу кусающегося зверя, — пошутил Сталон. — Кстати, снаковка не ядовита. Это всеобщее заблуждение.
   — Да? — искренне удивился констебль. — Теперь буду знать.
   — Стало быть, полиция не уверена, что труп умер именно от укуса, — продолжил уже серьезно Сталон.
   — Именно. А еще мы совершенно не понимаем, откуда в городе могла взяться какая-то ядовитая тварь. Их же всех отсюда вывели.
   — Если хочешь, я отведу тебя в одно местечко в порту, и там тебе, кого хочешь, продадут. Хоть бебля. А ядовитые твари там особенно популярны.
   — Ах вот как! — вздохнул констебль, делая еще один глоток.
   — Прясунчики там в ходу, да, — продолжал Сталон. — Они ведь очень удобны для совершения преступления. Прясунчики сами по себе не нападают на людей. Зато их легко натравить на жертву. Достаточно дать понюхать ее носок или ботинок. Прясунчики выбирают свою жертву по запаху от ног. Вот видишь, констебль, как важно иметь чистые ноги?
   Рилтон посмотрел на свои ботинки и скромно спрятал их под стул.
   — У жертвы были враги? — переменил тему Бост.
  — Скорее всего, да. Убитый вообще был конфликтной личностью, так что насолить многим мог. Но убийство могло быть совершено и вовсе не из личной неприязни. Дело в том, что с места преступления кое-что пропало.
   — Что же? — заинтересовался Сталон.
   — Вот этого мы тоже не знаем. Килан в своей спальне держал сундук. Ключ от сундука висел у него на шее. После смерти ключ забрали, сундук из квартиры вынесли на лестницу, открыли и бросили. Содержимое пропало.
   — Золото? Банальное ограбление?
  — В том-то и дело, что нет. Золото убитый держал в банке, — Рилтон почти перешел на шепот. — В сундучке было что-то другое, заветное, чрезвычайно важное и ценное. Скорее всего, магическое. А что именно, никто толком и не говорит. Поехал бы ты сам и сам расспросил свидетелей. Может, тебе они больше расскажут.
   — Отлично! — воскликнул Бост Сталон, отставляя пустую чашку и поднимаясь с места. — Я уже еду. Сам взгляну и на сундук, и на эти укусы, пока жертву не съели какие-нибудь итирийские тараканы.

   И вместе с констеблем сыщик вышел из дома, мимоходом бросив ожидающим клиентам легкий жест, означавший: "Сегодня я занят, приходите завтра".