Там, где берет свое начало речка Студеница и бьет из-под земли ключом родник с живой водой, вот уже много веков стоит небольшая церквушка. Во времена царя Петра Алексеевича при церкви был организован сиротский приют. Настоятель церквушки хлопотал о детишках и никому не отказывал в гостеприимстве. Мог там найти себе пристанище всякий путник. Настоятели сменяли один другого. Дети вырастали и покидали дом, ставший для них родным. Кто-то оставался при церкви, кто-то возвращался и строил рядом с церковью дом. Так вокруг колодца с живой водой вырос хуторок. Небольшой - всего дворов на десять.

Ладно живут хуторяне, дружно работают. И вместе празднуют. Недавно, вот, в славном городе Камянце Петровская ярмарка была. Ну и все хуторяне туда пошли. Матвий даже продал несколько несколько замысловатых вещиц, которые сам выковал, и всё хвалилася, что может такую саблю изготовить, что любой казак с гордостью носить будет. Грыць со Стецьком целый день играли в диковинную игру, похожую на войну - шахматы. Дивная вещь для простого человека. Дед Панас сначала ходил вокруг них, да всё подсказывал, как воевать надо. А потом ушел, сел в уголочке недалеко от торговых рядов в и заголосил: "Подайте, люд честной, старцу немощному на пропитание!" Проходящие посмеивались над стариком, но не отказывали. Палашка продавала свои снадобья, а, когда все распродала, пошла в местный храм белокаменный, помолиться. А отец Онуфрий повел сирот на вертеп посмотреть: никогда еще не видел он, чтоб так смеялись дети, а громче всех смеялась маленькая Мавка. Ганна весь день сплетничала с горожанками и слово за слово продала им несколько сорочек. А вот Катерина торговала, как и в обычный базарный день, молоком в обжорных рядах, пока ее дочка бегала по рядам торговым да высматривала, какие диковинки привез народ на ярмарку. С каким восхищением делилась она с Ганной наблюдениями, но так ничего и не купила. Зато куркуль покупок сделал много: зачем-то купил целый боченок свежего свиного сала, множество специй, боченок моченых яблок и боченок - свежих, несколько стульев и большую лавку для двора у городского кузнеца, а еще у кожемяки - кожух новый на зиму. Купил себе кожух и Михайло - попроще да победнее, и всё ругался, что кожемяка с него три шкуры содрал, а продал - только одну.

С ярмарки возвращались хуторяне целым кортежем. В старой телеге Матвия ехал Куркуль со своими пожитками и всё твердил, что в следущий раз обязательно купит  коня вороного, а лучше сразу двух, чтоб не матвиева кляча,  с трудом передвигая копытами, тянула его покупки. Стецько сидел рядом с отцом и уплетал за обе щеки большущий калач. Матвий погонял свою кобылку да что-то насвистывал, a рядом шел Михайло да всё ругался. Дело в том, что во время ярмарки был оглашен приказ Императрицы о том, что все монастырские и церковные владения теперь отчуждены и присвоены государству, и использоваться они теперь будут по усмотрению самой Императрицы. В столице, мол, давно уже такое практикуется, а до окраин лишь сейчас дошло. Очень обеспокоил сей указ отца Онуфрия. Именно за счет поля, на котором работал он и его воспитанники, удавалось Онуфрию содержать приют. Теперь же договорился он с настоятелем камянецкой церкви, что отправит своих воспитаников к нему, а тот найдет, где их в городе пристроить на работу. Оксана шла рядом с матерью и смотрела вперед горделиво и уверенно. Шел, понурив голову, Грыць, проигравший Стецьку в шахматы. А Ганна не шла домой, а скорее плыла со своим узелком на плече, словно парила над дорогою. Наверное, о ней пел свою грустную думу слепой кобзарь, повстречавшийся хуторянам по дороге "А та дівчина з замріяними очима..." Очень заинтересовал музыкант старого Панаса, который, выяснив, что у хлопца есть деньги, сразу же предложил ему пожить у него, отдохнуть на хуторе. Катерина и Палашка шли сзади телеги и оживленно обсуждали какие-то хозяйственные вопросы.

Вернулись с ярмарки, и на следующее же утро собрали сироты свои вещи и отправились в Камянец. Ах, как лаял Сирко, провожая детей в неизвестность.   "Ох, не к добру это, - вздохнула Палашка, - Где Церковь теряет силу, туда приходит нечистый". Слова эти произнесены были, вроде бы и шепотом, да только всякий на хуторе услышал их, словно сам чёрт рогатый этому и поспособствовал, оглашая свое скорое появление.

А, может, это и не черт вовсе был...

Вернулись из города отец Онуфрий и Михайло, которые ходили сирот провожать, Катерина подоила корову Зоряну, Матвий весь день в кузнице работал, Тарас спел несколько грустных песен у колодца с живой водой. И солнышко село. Хутор погрузился в сон, и лишь река Студеница продолжала журчать да опадающие листья ударялись о водную гладь. А на утро пропели третьи петухи, залаял Сирко, и Куркуль спустилася в подвал и закричал "Ох, сало, моё сало! Пропало!" Да так закричал, словно сам чёрт дал сил его голосу, будто бы оповещая, что сотворил своё черное дело.